Толмадж, Норма

Норма Толмадж
Norma Talmadge
Студийная фотография 1920-х годов
Дата рождения:	2 мая 1894(1894-05-02)
Место рождения:	Джерси-Сити, США
Дата смерти:	24 декабря 1957(1957-12-24) (63 года)
Место смерти:	Лас-Вегас, США
Гражданство:	США США
Профессия:	актриса, продюсер
Карьера:	1909—1930

Норма Толмадж (англ. Norma Talmadge, 2 мая 1894 — 24 декабря 1957) — американская актриса и продюсер времён немого кино, достигшая пика популярности в начале 1920-х годов, когда входила в число самых популярных звёзд американского кино.

Биография

Норма Толмадж родилась в бедной семье в Джерси-Сити. После того как её отец бросил семью, она с двумя младшими сёстрами Натали и Константс (также ставшими актрисами) осталась на попечении у матери. Актёрскую карьеру Норма Толмадж начала с участия в короткометражках ещё в 1910 году на Восточном побережье, а по достижению определённых успехов и славы в начале 1920-х годов перебралась в Голливуд. Специализируясь в основном на мелодрамах, Толмадж сыграла свою самую знаменитую роль в картине Сидни Франклина «Нежная улыбка» в 1922 году, а помимо этого триумфальными для неё стали роль в драмах Фрэнка Борзейги «Секреты» (1924) и «Леди» (1925), где она также выступила и в качестве продюсера. Считается, что именно Норма Толмадж положила начало традиции оставлять отпечатки ног и ладоней перед Китайским театром Граумана, случайно наступив весной 1927 года на влажный бетон перед его входом.

С 1916 по 1934 год актриса была замужем за влиятельным американским продюсером Джозефом Шенком, вместе с которым она создала собственную продюсерскую компанию. На протяжении 1920-х годов Норма Толмадж оставалась одной из самых элегантных и гламурных кинозвёзд, однако к концу эпохи немого кино её популярность пошла на убыль. В 1930 году, после того как два звуковых фильма с её участием провалились в прокате, Толмадж завершила актёрскую карьеру. После развода с Шенком Толмадж ещё дважды была замужем, но ни от одного брака детей у неё не было.

Более поздние годы жизни Толмадж провела в уединении, избегая появлений на публике. Страдая от артрита и будучи зависимой от обезболивающих препаратов, она перебралась в Лас-Вегас, где провела свои последние годы. В 1957 году Норма Толмадж перенесла ряд инсультов, и в канун Рождества того же года скончалась от пневмонии в возрасте 63 лет. На момент смерти её состояние было оценено в 1 млн долларов. Актриса была погребена на кладбище «Hollywood Forever», где позже рядом с ней были похоронены и её сёстры. Её вклад в киноиндустрию США отмечен звездой на Голливудской аллее славы.

Ссылки

• [wfpp.cdrs.columbia.edu/pioneer/ccp-constance-talmadge-and-norma-talmadge/ Talmadge Sisters] at the Women Film Pioneers Project
• [www.nytimes.com/2010/03/14/movies/homevideo/14kehr.html New York Times: «An Independent Woman, Nobly Suffering in Silents»]
• [www.stanford.edu/~gdegroat/NT/home.htm Norma Talmadge Website]
• [film.virtual-history.com/person.php?personid=749 Photographs and bibliography]

Отрывок, характеризующий Толмадж, Норма

Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.
И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей.
Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.