Томатина

Ла Томати́на (исп. La Tomatina) — ежегодный праздник, проходящий в последнюю неделю августа в испанском городе Буньоль, автономное сообщество Валенсия. Десятки тысяч участников приезжают из разных стран для участия в битве, «оружием» в которой служат помидоры.

Фестиваль длится неделю и включает в себя музыкальные номера, ярмарку, парад, танцы и салют. В ночь перед томатным боем проводится конкурс по приготовлению паэльи. Население Буньоля составляет 9 тыс. человек, но в период празднества сюда приезжают до 40 тыс. туристов. Жилья для всех туристов в Буньоле не хватает, поэтому многие участники приезжают на поезде или автобусе из Валенсии, которая находится в 38 км. При подготовке к фестивалю владельцы магазинов закрывают большими пластиковыми щитами окна своих заведений, чтобы защитить их от предстоящего безумия, в ходе которого используется около 145 тонн помидоров.

Описание

Первые события Ла Томатины начинаются с 10 часов утра. Множество грузовиков, гружённых помидорами въезжают на центральную площадь города Плаза-дель-Пуэбло. Томаты везут из соседнего автономного сообщества Эстремадура, где они дешевле. По правилам фестиваль начинается только после того, как кто-нибудь залезет на деревянный столб высотой в два этажа, предварительно смазанный мылом. Наверху смельчака ожидает свиной окорок (хамон). Сигналом к началу боя служит выстрел из водяных пушек. В процессе сражения каждый участник сам за себя. Правила требуют, что для избежания травм перед броском помидор должен быть раздавлен. Также по правилам нельзя приносить с собой предметы, способные нанести серьёзные повреждения, например, стеклянные бутылки.

Хаос длится ровно час, после чего водомёты делают второй залп, подавая сигнал к завершению сражения. После этого момента помидорами бросаться больше нельзя. После битвы стены окружающих домов становятся красными, а томатная жижа на мостовой доходит до щиколоток. В процессе очистки пожарные автомобили смывают остатки томатов водой, которая подаётся из римского акведука, проходящего к северу от города. Участники отмываются в реке, или их окатывают из шлангов местные жители.

История

Фестиваль проводится в честь покровителя города Святого Луи Бертрана (San Luis Bertràn) и Богоматери-защитницы (Mare de Déu dels Desemparats).

Начало традиции было положено в 1945 году. Утверждается, что первая битва помидорами произошла между друзьями, в процессе драки на фестивале. В период правления Франко праздник был запрещён как не имеющий религиозной значимости, но возродился в 1970-х годах.

С 1980 года помидоры для праздника поставляются городскими властями, а в 2002 году центральное бюро туризма присвоило фестивалю в Буньоле статус международного.

См. также

• Бой подушками

Ссылки

• [www.tomatinatickets.com/ Официальный сайт]  (исп.)  (англ.)
• [www.espana.ru/rus/espanola/kp/kp.php?did=85 Томатина на espana.ru]

Отрывок, характеризующий Томатина

Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.