Унковский, Сергей Владимирович

Сергей Владимирович Унковский<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Санкт-Петербургской городской думы
9 января 1908 — 1911
Предшественник:	граф Алексей Александрович Бобринский
Преемник:	Дмитрий Алексеевич Казицын
Рождение:	1855(1855) Калуга
Род:	Унковские
Партия:	Всероссийский национальный союз

Серге́й Влади́мирович Унко́вский (1855 — после 1917) — санкт-петербургский адвокат и общественный деятель, председатель городской думы в 1908—1911 гг.

Православный. Из потомственных дворян.

По окончании Военно-юридического училища в 1876 году, был прикомандирован к Санкт-Петербургскому военно-окружному суду. В том же году вышел в отставку и приписался помощником к А. М. Унковскому, а затем К. Ф. Хартулари. Одновременно с этим был назначен помощником юрисконсульта, а в 1881 году, когда вступил в сословие присяжных поверенных, юрисконсультом Санкт-Петербургской городской думы.

Занимался цивилистикой. Среди дел, в которых выступал Унковский: дело города Санкт-Петербурга с Обществом Санкт-Петербургских водопроводов о фильтрах (со стороны города), дело города Санкт-Петербурга с Обществом конно-железных дорог об их выкупе (со стороны города) и ряд других. В 1903 году оставил должность юрисконсульта городской думы.

Затем состоял юрисконсультом Санкт-Петербургского общества взаимного кредита и управления Финляндских железных дорог, а также представителем Финляндского правительства по городским выборам и по его делам в Российской империи. Состоял действительным членом Юридического общества при Санкт-Петербургском университете, а также членом ряда благотворительных обществ.

В 1907 году был избран гласным Санкт-Петербургской городской думы, а 9 января 1908 — председателем думы, в каковой должности пробыл одно трехлетие. Также состоял председателем думского совета по делам местного хозяйства и гласным губернского земского собрания от города.

В 1908—1911 годах избирался членом Совета и казначеем Всероссийского национального союза. Был одним из учредителей и старшин Всероссийского национального клуба в Петербурге.

Позднее был председателем Совета пароходного Общества «Кавказ и Меркурий».

Судьба после 1917 года неизвестна. Был женат на Екатерине Николаевне Унковской, которая состояла председателем комиссии и заведующей убежищем Общества защиты детей от жестокого обращения, а также вице-председателем Первого женского потребительского общества.

Источники

• Деятели России: 1906 г. / Ред.-изд. А. М. Шампаньер. — Санкт-Петербург, 1906. — С. 59.
• Отчеты С.-Петербургского городского общественного управления за 1908—1910 годы. — Санкт-Петербург, 1909—1912.
• Петербургская городская дума, 1846—1918. — СПб.: Лики России, 2005. — С. 459.
• М. Н. Барышников Деловой мир Петербурга: исторический справочник. — СПб.: Logos, 2000. — С. 445.

Отрывок, характеризующий Унковский, Сергей Владимирович

– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.