Уста Гамбар Карабаги

В Википедии есть статьи о других людях с нисбой Карабаги.

Уста Гамбар Карабаги (азерб. Usta Qəmbər Qarabağı) (1830-е, Шуша, Российская империя — 1905, Шуша, Российская империя) — азербайджанский живописец-орнаменталист, автор ярких декоративных росписей яичной темперой (растительные и зооморфные мотивы) в интерьере Дворца шекинских ханов, в домах Рустамова и Мехмандарова в Шуше и др.

Творчество

В творчестве Уста Гамбара Карабаги нашли место национальные традиции стенной росписи, в которых можно обнаружить наиболее ценное в наследии азербайджанского искусства. Чеканная отделка и богатство композиционных и цветовых решений наблюдаются в его тонком графическом рисунке сложного растительного орнамента. В разветвлённые узоры цветов и растений художник вводит изображения животных и фантастических существ. Роспись также не нарушает плоскостность стены, и даже подчеркивает её конструктивные архитектурные детали.

Поздние работы Карабаги, сохраняя мастерство старинных декоративных росписей отличаются нарастанием реалистических черт в трактовке отдельных изобразительных мотивов. Так, известно выполненное им панно в доме Мехмандарова в городе Шуша (Карабах), где изображения оленей и гранатового дерева, к примеру, отличаются большой свободой и сочностью форм. Художник творит на основе как ранее сложившихся канонизированных схем, так непосредственных наблюдений.

Галерея

• Росписи во дворце шекинских ханов в Шеки
• Shakikhanpalace2.jpg
• Shakikhanpalace3.jpg

См. также

• Изобразительное искусство Азербайджана
• Дворец шекинских ханов

Ссылки

• Большая Советская Энциклопедия [bse.chemport.ru/karabagi_usta_gambar.shtml Карабаги Уста Гамбар] (рус.).

• Полевой В.М. Популярная художественная энциклопедия // [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_pictures/1303/%D0%9A%D0%B0%D1%80%D0%B0%D0%B1%D0%B0%D0%B3%D0%B8 Карабаги Уста Гамбар] / Под ред. Полевого В. М.. — "Советская энциклопедия", 1986.

• Искусство Азербайджана // [artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000019/st016.shtml Всеобщая история искусств] / Под общ. ред. Б.В. Веймарна, Ю.Д. Колпинского. — М.: Искусство, 1964. — Т. 5.

Отрывок, характеризующий Уста Гамбар Карабаги

Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.