Фитиль

Фити́ль (тур. [fitil] < ар. [fatil] < [fatala] крутить) — нитевидное плетёное изделие, по которому в свечах, керосиновых лампах, керосинках и керогазах подаётся жидкое горючее в зону сгорания.

Фитиль состоит из ряда взаимосвязанных волокон. Эти слои образуют тонкие каналы, которые посредством капиллярных сил поставляют к пламени жидкое топливо (например, масла, денатурированный спирт, воск, керосин) против силы тяжести. Поэтому капиллярный принцип иногда называют эффектом фитиля. Фитиль улучшает насыщение жидкости газом. Это увеличивает локальное давление пара и снижает температуру вспышки жидкости. Таким способом образуется горючая смесь.

В общем случае фитиль нитевидный. Однако, плоские материалы тоже могут поддерживать горение. Например, нефть нельзя поджечь спичкой, в то время как хлопчатобумажная тряпка, пропитанная нефтью, загорается легко.

Как правило, фитили состоят из хлопка или плетёного стекловолокна. Последние отличаются тем, что не сгорают. В древние и средние века применяли другие материалы. Фитили сальных свечей, составлявших до начала 19 века большинство свечей, нужно было регулярно подрезать, снимая нагар, чтобы предотвратить сильное образование сажи и капель. Для этой «чистки светильников» существовали специальные фитильные ножницы. Современные свечи содержат асимметрично сплетённый фитиль, который при горении загибается в сторону. Верхняя часть прогорает, и обрезка не требуется.

Кроме того, употреблялся в огнестрельном оружии примерно до XVII века, когда его вытеснили искровые замки, которые были менее капризными при плохой погоде. Вначале тлеющий фитиль просто подносился к затравке, затем появился фитильный замок, позволяющий держать фитиль удобнее.

Ссылки

• [ognennoetv.ru/piro/41-kak-sdelat-fitil-how-to-make-a-fuse.html Как сделать фитиль? (видео)]

Отрывок, характеризующий Фитиль

Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.