Форт-Лодердейл Страйкерс (1977—1983)
 Форт-Лодердейл Страйкерс
| |||
| |||
| Полное название |
Fort Lauderdale Strikers | ||
| Прозвища | Страйкерс | ||
| Основан | 1977 | ||
|---|---|---|---|
| Расформирован | 1983 | ||
| Стадион | Стадион «Локхарт», «Голливуд Спортатормум» | ||
| Вместимость | 20450, 15532 | ||
| Соревнование | NASL | ||
| 1980 | 2 | ||
| |||
«Форт-Лодердейл Страйкерс» — бывший американский футбольный клуб, потомок «Вашингтон Дартс», «Майами Гатос» и «Майами Торос», которые играли в Форт-Лодердейл, штат Флорида.
«Страйкерс» были членами Североамериканской футбольной лиги с 1977 по 1983 год. Они принадлежали Джо Робби, который также владел «Майами Долфинс».
Основные контракты
Первым крупным контрактом «Форт-Лодердейл» был английский вратарь-легенда Гордон Бэнкс. Бэнкс был лучшим голкипером лиги в первый год, несмотря на то, что был слепой на один глаз.
Легендарный Джордж Бест подписал контракт со «Страйкерс» в середине 1978 года после ссоры с руководством в «Лос-Анджелес Ацтекс». Бест играл до конца 1978 года и весь 1979 год.
В 1979 году «Страйкерс» подписали перуанскую легенду, Теофило Кубильяса, который играл за клуб до их отъезда в Миннесоту в 1983 году. В 1979 году «Страйкерс» также был приобретён немецкий нападающий Герд Мюллер. Эти бывшие звезды чемпионата мира помогли добраться «Страйкерс» до Соккер Боул, матч на первенство в NASL, в 1980 году, где они проиграли «Нью-Йорк Космос» 3:0.
Переезды
После 1983 года «Страйкерс» были переведены в штат Миннесота, и стали «Миннесота Страйкерс». Этот клуб пережил конец NASL путём присоединения к Major Indoor Soccer League в 1984 году, но в конечном счёте был расформирован в 1988 году.
Напишите отзыв о статье "Форт-Лодердейл Страйкерс (1977—1983)"
Ссылки
- [mywebpages.comcast.net/dulyjs/strikers/strikers.html A page devoted to the history of the Fort Lauderdale Strikers] (англ.)
- [www.strikerlikers.com/ A blog for Fort Lauderdale Striker fans] (англ.)
Отрывок, характеризующий Форт-Лодердейл Страйкерс (1977—1983)
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
