Фёдор Потапов (Самусь)

Фёдор Потапов по прозвищу Самусь
Форма Елисаветградских гусар в 1812 году. В этом полку предположительно служил Потапов.
Дата рождения	неизвестно
Дата смерти	неизвестно
Принадлежность	Россия Россия
Годы службы	1812
Командовал	партизанский отряд
Сражения/войны	Отечественная война 1812 года

Фёдор Потапов по прозвищу Самусь — легендарный партизан 1812 года.

Общая информация

В разгроме вторгшейся в 1812 году в Россию армии Наполеона немалую роль сыграло партизанское движение. Однако, по современным представлениям, необходимо четко различать в составе партизанской войны 1812 года два разных явления:

1) Так называемые Летучие отряды, сформированные из армейской кавалерии и казаков по приказу Кутузова, возглавляемые офицерами регулярной армии и действовавшие на коммуникациях противника, а также в качестве разведки армии.

2) Крестьянские отряды самообороны, возникавшие стихийно из местных жителей (не только, но преимущественно крестьян) и занимавшиеся обороной своих населённых пунктов от мелких отрядов неприятеля.

Если командирами Летучих отрядов были офицеры-дворяне, биографии которых хорошо известны, то командиры крестьянских отрядов самообороны к сожалению не вызывали у образованных современников особого интереса, так что до нас дошло всего несколько достоверных имён (трое - Василиса Кожина, Герасим Курин и Егор Стулов, известны также по прижизненным портретам).

В советское время историки, напротив, были заинтересованы в том, чтоб акцентировать внимание на участии в войне простого народа, однако обнаружить документы, подтверждающие те или иные факты, было к тому времени уже затруднительно.

Партизан Потапов

В своей классической работе советский историк академик Тарле в частности писал

… Уже и в первую половину войны, когда и главный пионер партизанского движения Денис Давыдов не выступал ещё со своим предложением, крестьянская масса уже начинала партизанскую борьбу. Степан Ерёменко, рядовой Московского пехотного полка, раненый и оставленный в Смоленске, бежал из плена и организовал из крестьян партизанский отряд в 300 человек. Самусь собрал вокруг себя около 2 тысяч крестьян и совершал смелые нападения на французов. Крестьянин Ермолай Васильев собрал и вооружил отнятыми у французов ружьями и саблями отряд в 600 человек. Никто не позаботился систематически, внимательно сохранить для истории память об этих народных героях, а сами они не гнались за славой. Крестьянка деревни Соколово Смоленской губернии Прасковья, оборонявшаяся одна от шести французов, убившая вилами трех из них (в том числе полковника), изранившая и обратившая в бегство трёх остальных, так и осталась для потомства Прасковьей, без фамилии. — Е. В. Тарле. Нашествие Наполеона на Россию

Подобную информацию повторили и другие историки, в частности, Фабиан Гарин (Изгнание Наполеона. М., 1948) и Л.Н. Бычков.

У них выходило, что Самусь был солдатом российской армии (по одной из версии - гусаром Елисаветградского полка), который был ранен при Бородине или же в одной из многочисленных стычек при отступлении армии, попал во французский плен, бежал из плена и создал крупный партизанский отряд из местных крестьян, причинивший неприятелю крупный урон.

Однако, хотя информация о Фёдоре Потапове впервые появляется еще у дореволюционных историков, и хотя его биография не содержит в себе ничего принципиально невозможного, до нашего времени не сохранилось никакой конкретики, касающейся действий его отряда - ни точного места его дислокации, ни упоминаний в официальных документах того времени, ни информации о награждении руководителя отряда (для сравнения, Стулов и Курин были все таки награждены Знаками отличия военного ордена). Поэтому современные историки называют Потапова легендарной фигурой (хотя и не настаивают на его легендарности). На складывание истории о Потапове могла повлиять деятельность партизана Четвертакова, о котором сохранились более достоверные свидетельства.

Отрывок, характеризующий Фёдор Потапов (Самусь)

Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.