Хаага
Поделись знанием:
Координаты: 60°13′00″ с. ш. 24°53′30″ в. д. / 60.21667° с. ш. 24.89167° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=60.21667&mlon=24.89167&zoom=12 (O)] (Я){{#coordinates:}}: нельзя иметь более одной первичной метки на странице
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
Координаты: 60°13′00″ с. ш. 24°53′30″ в. д. / 60.21667° с. ш. 24.89167° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=60.21667&mlon=24.89167&zoom=14 (O)] (Я)
| Хаага (район) | |
| Хельсинки | |
|---|---|
| Год основания: | |
| Прежний статус: |
муниципалитет |
| Площадь: |
5,32 км² |
| Перепись населения: |
2012.12.31 |
| Население: |
26 126 чел. |
| Плотность населения: |
4910,90 чел./км² |
| Почтовые индексы: |
|
|
| |
Хаага (фин. Haaga) — жилой район и бывший муниципалитет западного округа Хельсинки.
По данным на 31 декабря 2012 года[1]:
- территория — 532 га;
- население — 26 126 чел.;
- плотность населения — 4910.9 чел./км²;
- землеобеспеченность с учётом внутренних вод — 203.6 м²/чел.
По состоянию на 1 января 2008 года население района составило 25 705 человек при наличии 9 700 рабочих мест.[2]
Хаага был отдельным муниципалитетом в 1923—1945 гг. В 1946 году большая часть территории района была присоединена к Хельсинки.
Хаага делится на четыре микрорайона:
- Похйойс-Хаага (фин.);
- Этеля-Хаага (фин.);
- Кивихака (фин.);
- Лассила (фин. Lassila).
В районе расположены две железнодорожные станции:
- Хуопалахти (фин.) в южной части района и
- Похйойс-Хаага (фин.) на севере.
Напишите отзыв о статье "Хаага"
Примечания
Ссылки
|
Это заготовка статьи по географии Финляндии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Хаага
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
