Храм Воскресения Христова (Тунис)
| Православная церковь | |
Храм Воскресения Христова
| |
 Фасад церкви | |
| Страна | Тунис |
| Город | Тунис, Avenue Mohamed V, 12 |
| Конфессия | православие |
| Епархия | Русская православная церковь |
| Тип здания | Церковь |
| Архитектурный стиль | неорусский |
| Строительство | 1953—1956 годы |
Храм Воскресения Христова — храм Русской православной церкви в городе Тунисе. Построен в 1953—1956 годах по проекту архитектора Михаила Козмина (Козьмина)[1]. Освящён во имя Воскресения Христова.
История
В декабре 1920 года во французский военный порт Бизерту на побережье Туниса прибыла эскадра Черноморского флота России. Вместе с эскадрой в Тунис прибыли около 6000 русских беженцев, большинство из которых вскоре разъехались по другим странам. Первое время богослужения проводились в корабельной церкви, а затем в частных квартирах. В 1938 году в городе Бизерте на средства русской общины был построен первый православный храм Александра Невского[2].
В городе Тунисе русская община была более многочисленная, однако богослужения долгое время проводились в церкви, устроенной в помещении небольшого арабского дворца[2]. Закладка первого камня собственного храма состоялась лишь в октябре 1953 года. Строительство храма велось на средства русской общины, значительную сумму пожертвовали и местные французские власти. Строительство обошлось в 5 млн. франков[3]. В 1956 году храм Воскресения Христова был открыт и 10 июня освящён архиепископом Шанхайский Иоанном[1]. Первым настоятелем храма стал иеромонах Митрофан (Едлинский-Мануйлов)[3].
Одноглавый каменный храм построен в традициях псковской архитектуры по подобию церкви Покрова на Нерли. Автор проекта — архитектор Михаил Козмин (Козьмин), переехавший в Тунис в 1940-х годах. Инженером-строителем храма был В. Е. Лагодовский. Иконы и церковная утварь были перенесены в храм с русских кораблей: линкора «Генерал Алексеев», лёгкого крейсера «Кагул» и штабного судна «Георгий Победоносец». Кроме того, в храме есть иконы Крещения Господня и Благовещения Пресвятой Богородицы с кораблей, затопленных в 1854 году в Севастополе. Святыни храма — напрестольный крест с частицей Животворящего Древа Креста Господня и частица мощей святого священномученика Киприана Карфагенского[3].
Первоначально храм находился под юрисдикцией Русской православной церковью заграницей. В 1992 году после обращения прихожан было принято решение о принятии общины под юрисдикцию Московского Патриархата. С этого времени настоятелем храма является протоиерей Дмитрий Нецветаев[1][4].
Напишите отзыв о статье "Храм Воскресения Христова (Тунис)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.pravoslavie.ru/news/17671.htm Православная община Туниса отпраздновала 50-летний юбилей храма Воскресения Христова]. Православие.Ru (12 июня 2006). Проверено 26 апреля 2015.
- ↑ 1 2 Русская колония в Тунисе 1920-2000 / Сост. К.В.Махров. — Русский путь, 2008. — С. 172. — ISBN 978-5-85887-299-3.
- ↑ 1 2 3 Православная община в Тунисе // New review. — New Review, Incorporated, 2008. — Вып. 252-253. — С. 285-286.
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/1324890.html Зарубежные учреждения Московского Патриархата]. Официальный сайт Московской Патриархии. Проверено 26 апреля 2015.
Ссылки
- [drevo-info.ru/articles/17966.html Тунсский Воскресенский храм]. drevo-info.ru. Проверено 26 апреля 2015.
Отрывок, характеризующий Храм Воскресения Христова (Тунис)
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
