Храм иконы Божией Матери «Знамение» в Захарьине
| Православный храм | |
Храм Иконы Божией Матери Знамения в Захарьине
| |
| |
| Страна | Россия |
| Город | Москва |
| Конфессия | Православие |
| Епархия | Московская городская епархия |
| Благочиние | Параскево-Пятницкое благочиние |
| Сайт | [www.hram1648.ru/ Официальный сайт] |
Храм Иконы Божией Матери Знамения в Захарьине (Знаменская церковь) — православный храм, принадлежащий к Параскево-Пятницкому благочинию Московской городской епархии Русской Православной Церкви. Находится по адресу улица Николая Сироткина, дом 28а.
История
Деревня Захарьино известна с XIV века, когда землями вокруг неё владел отец Святителя Алексия боярин Федор Бяконт. Первый деревянный храм во имя Рождества Христова в Захарьине построили в 1648 году, по приказу тогдашнего владельца села окольничего Т. Ф. Бутырлина. Каменный храм на месте деревянного в 1672 году строят по приказу князи Григория Ромодоновского и освящает его во имя иконы Божией Матери «Знамение». В 1848 году для расширения внутреннего пространства к храму пристраивают два придела, один во имя Николая Чудотворца, другой во имя Иосифи песнописца. В 1897 году храм перестраивают в русском стиле по проекту архитектора Александра Каминского. На средства купца первой гильдии Ф.И. Соболева была заново выполнена роспись храма в 1880 году, на его же средства в 1883 году рядом с храмом строят здание церковно-приходской школы.
После Октябрьской революции храм остается действующим до 1940 года. В 1940-1991 годах в храме располагалось кинохранилище. Возвращен Русской православной церкви в 1991 году.
Престолы
Напишите отзыв о статье "Храм иконы Божией Матери «Знамение» в Захарьине"
Литература
- Паламарчук П. Г. Окраины Москвы. Инославие // Сорок сороков Краткая иллюстрированная история всех Московских храмов. — Москва: Астраль, 2004. — Т. 4. — С. 304 — 307. — 696 с. — 7000 экз. — ISBN 978-5-271-07711-X.
- [dlib.rsl.ru/viewer/01003762460#?page=1 Село Захарьино-Знаменское, Подольского уезда, Московской губ. : Крат. ист. описание] / Сост. Н. Е. Сироткин. — Москва : тип. А. С. Суворина, 1909. — 65 с. : ил.; 26.
Отрывок, характеризующий Храм иконы Божией Матери «Знамение» в Захарьине
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
