Чебин
| Деревня
Чебин
Čebín
Показать/скрыть карты
|
Чебин (чеш. Čebín, нем. Tschebin), ранее Чепин (нем. Tschepin) — чешская деревня, расположенная в Южноморавском крае в шести километрах к югу от Тишнова и одиннадцати — от Брно. Входит в район Брно-пригород.
Содержание
Географическое положение
Расположена к юго-западу от подножия горы Чебинка (высота 433 м) на Босковицкой впадине, на левом берегу Чебинского потока напротив Сентицкого потока. Восточнее лежат холмы Злобице (394 м) и Пржевых (364 м), юго-восточнее — Чебинский копец (369 м), южнее — Далка (345 м), западнее — Соколи (398 м) и северо-западнее — Страж. Севернее Чебина расположено мечтечко Драсов, на северо-востоке от Чебина — Мальгостовице и Липувка, на юге — Подхайи и Худчице, на юго-западе — Голасице, на западе — Сентице, на северо-западе — Брежина-у-Тишнова и Градчани.
История
Первое упоминание о городе относится к 1353 году, когда правитель города из рода Чебин выкупил земли у семьи Кунеш в селении Радостице. После смерти последнего представителя семейства Чебин всё их наследство перешло к моравскому маркграфу до конца XIV века. В 1412 году Йобст фон Мерен продал земли пражскому правителю Яну фон Ломниц за 300 пражских грошей, который также владел землями Ломница. С первой половины XVIII века и до середины XIX века город расширялся, и вскоре в его территорию вошла и территория Ломница.
В 1850 году Чебин вошёл в муниципалитет Брно, и на него стали распространяться решения суда города Тишновиц. В 1880 году в городе появилась пожарная команда, работавшая на автомобиле Хиллер унд Витве. Годом ранее в городе открылась фармацевтическая фабрика по производству шприцов. В 1886 году в Чебине появилась школа, а через 10 лет Чебин был переподчинён району Тишновиц. С 1961 года он входит в округ окрестностей Брно, в 2003 году официально утверждены флаг и герб города. На холмах Чебина ведётся добыча известняка, однако преимущественно уже к югу от города. На районы город не делится.
Достопримечательности
- Церковь святого Георгия, построенная в готическом стиле во второй половине XIV века и обновлённая в 1772 году в стиле барокко.
- Холм Чебинка с шахтами по добыче известняка. На его вершине стоит 38-метровая телебашня. В 2003 году была построена 30-метровая смотровая башня
- Природное наследие «Мальгостовицкая Пецка» и «Драсовский Копечек» (северо-восток от Чебинки), две отвесные скалы. Там растут роза собачья, колокольчик, красный кизил, терн, бирючина и лещина.
- Амфитеатр на холме Каминец на месте бывшей шахты (юго-восток).
- Природный парк в Злобице (восток).
- Заповедник «На лесной горке» (юг).
- Набережные недостроенной дороги Вена-Бреславу, участок которой проходит по заповеднику Обурки-Тржештенец (с 1980 года).
Уроженцы и жители
- Владимир Клуска (1909–2001), врач-педиатр, профессор.
- Мирослав Йоза (р. 1943), легкоатлет (средние дистанции), чемпион Чехословакии.
- Франтишек Штамбахр (р. 1953), футболист и чемпион Московской Олимпиады.
Напишите отзыв о статье "Чебин"
Примечания
Ссылки
- [www.nasemorava.cz/obcedetail.asp?id=605 Профиль на сайте nasemorava.cz] (чешск.)
Отрывок, характеризующий Чебин
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.
После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
