Чёрный вторник (2007)

27 февраля 2007 года стал «черным вторником» для китайского фондового рынка — за день индекс Shanghai Composite потерял почти 9 %, что стало самым серьёзным падением за почти 10 лет. Падение произошло во время слухов и опасений, что фондовый рынок Китая перегрет и подогревается спекулятивными, часто заемными средствами. К началу 2007 года фондовый рынок КНР превратился в один из самых популярных способов вложений для китайского среднего класса. Число зарегистрированных розничных счетов в брокерских конторах, покупающих для китайских граждан и организаций акции, достигло 80 млн. Это привело к очень быстрому росту рынка: после нескольких лет стагнации или рецессии с начала 2006 года котировки выросли более чем на 145 %. Рост цен на акции подстегивался ростом экономики КНР и прибыльности китайских компаний. В понедельник 26 февраля индекс Shanghai Composite впервые закрылся выше 3 000 пунктов.

Однако во вторник пришла расплата: слова вице-спикера парламента КНР Чжэн Сивея (ещё в январе он предупредил о «надувании фондового пузыря») оказались пророческими. К вечеру вторника индекс закрылся на уровне 2771,8. Падение котировок было вызвано паникой среди многих институциональных инвесторов, которые предположили, что рынок достиг пика, и предпочли зафиксировать прибыль и покинуть китайский фондовый рынок. Это предположение было вызвано ростом инфляции в КНР, что привело к появлению слухов о повышении процентных ставок Народным банком Китая. Более высокие процентные ставки могут и замедлить темпы роста китайской экономики, и понизить спрос на акции со стороны местных инвесторов.

Влияние на фондовые биржи

Нью-Йорк, США

По итогам торгов на Нью-йоркской фондовой бирже индекс Доу-Джонса упал более чем на 400 пунктов. Такого падения фондовый рынок страны не помнит с 11 сентября 2001 года, когда террористы атаковали Международный торговый центр.

Москва, Россия

По итогам торгов индекс РТС упал на 3,46 % — до 1902,49 пункта, а индекс ММВБ — на 4,14 % — до 1682,12.

Лондон, Великобритания

По итогам торгов британский индекс FTSE 100 понизился на 148,60 пунктов (-2,31 %), составив 6286,10 пункта.

Глобальные итоги биржевой паники в Китае

Паника на рынках мира длилась несколько дней: российский рынок, например, с исторического максимума по индексу РТС в 1970 пунктов за пять дней упал на 11,8 %. С 28 февраля по 7 марта инвесторы забрали с фондовых рынков развивающихся стран рекордные $8,9 млрд, подсчитали эксперты Emerging Portfolio Fund Research. Следующие две недели — с 7 по 21 марта — были более спокойными: минус $1,05 млрд.

Ссылки

• [web.archive.org/web/20070302181051/www.rbcdaily.ru/2007/02/28/finance/266902 Все упало. Рухнули индексы всех мировых фондовых бирж] РБК Daily 28 февраля 2007 года

Отрывок, характеризующий Чёрный вторник (2007)

После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!