Шакиров, Раф Салихович

Раф Салихович Шакиров
Раф Салихович Шакиров
Род деятельности:	журналист, историк, общественный деятель.
Место рождения:	Семипалатинск
Награды и премии:	- 1996 - “Лучший деловой еженедельник нового типа” (“Деньги”) - 1998 - “Лучшая газета года” (перезапуск газеты “Коммерсантъ”) - 1999 - “Золотое перо” (Московский союз журналистов”) - 2003 - “Лучшая газета года” (“Газета”) - 2003 – “Инновация года” (“Газета”) (WAN – Всемирная газетная ассоциация) - 2005 - “Медиа-менеджер года” (“Известия”). Гильдия издателей и распространителей печатной продукции. Специальная премия “За гражданский поступок” (номер “Известий”, посвященный Бесланской трагедии) - 2011 – Лауреат премии РУНЕТА за портал Большоеправительство.рф - Две Благодарности Президента РФ (Б.Н. Ельцина и Д.А. Медведева) - Медаль “За укрепление боевого содружества”

Раф Салихович Шаки́ров (тат. Raf Salix Şakirov, Раф Салих Шакиров, род. 6 января 1960, Семипалатинск) — журналист, историк и общественный деятель.

Биография

Родился 6 января 1960 года в 16 полку стратегической авиации в Казахстане , детство провел в военном городке Семипалатинск-21. Отец – военный, полковник Шакиров Салих Шакирович. Мать Шакирова Хадия Габдуллловна - финансист и военный строитель. Создавали знаменитый полигон ядерных испытаний СССР Семипалатинск-21..

1979-1984 Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова, исторический факультет.

1987 Кандидат исторических наук.

1984-1991 Научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР.

1991 – 1992 Редактор международного отдела первой в России бизнес-газеты “Коммерсант”.

08.1991 – Член редколлегии и один из авторов “Общей газеты”, созданной сразу после запрета путчистами ГКЧП десятка газет, среди которых был и Коммерсантъ. «Общая газета», задуманная Егором Яковлевым как единый печатный орган всех запрещенных изданий, выпускалась на базе «Коммерсанта» во главе с его основателем Владимиром Яковлевым.

1993 Заместитель главного редактора ежедневной газеты “Коммерсантъ” и выпускающий субботнего 24-полосного номера, в котором впервые в российской ежедневной периодике стал применяться принцип большой, почти плакатной фотографии, с фокусом на значимые детали. Большая их часть стала золотым фондом коммерсантовской фотографии.

1994 Первый главный редактор и разработчик концепции еженедельника “Деньги”.

1996-1999 Главный редактор газеты “Коммерсантъ”, которая из чисто деловой стала еще и общественно-политической и наиболее влиятельной газетой в тот период, шеф-редактор всех изданий ИД “Коммерсантъ” (газета «Коммерсантъ», еженедельники «Деньги», «Власть», ежемесячники «Домовой», «Автопилот»).

В августе 1999 года ушел из “Коммерсанта” в связи с покупкой Издательского дома Б.А. Березовским. Уходу предшествовал ряд скандалов. Весной 1999 года - “покупка” ИД “Коммерсантъ” иранским “бизнесменом” Кия Джурабчаном, за которым стоял Березовский, что подтвердилось последующими международными скандалами, в частности, при приобретении бразильского футбольного клуба “Коринтия”, следствием по которому занималась бразильская полиция. И скандал в связи с разворотом самолета тогдашним премьером Евгением Примаковым. Примаков летел в США на конференцию по Югославии, когда на борт поступила телеграмма от вице-президента США Альберта Гора о том, что американцы уже приняли решение бомбить Югославию. В таких условиях прилет Примакова означал бы, что Россия так или иначе либо поддерживает такое решение, либо готова его обсуждать. “Коммерсантъ”, который резко критиковал правительство Примакова за отсутствие реформ, тем не менее в данном случае дал на первой полосе взвешенную статью с  сообщением о развороте и обстоятельствах ему предшествовавших и пообещал продолжить следить за развитием событий. Однако Березовскому, против которого Примаков возбудил ряд уголовных дел, нужна была острая атака на премьера, способная привести к его смещению. “Коммерсантъ” к тому времени стал очень влиятельной, если не самой влиятельной газетой, после его критических статей снимались чиновники очень высокого уровня, а президент Борис Ельцин впервые в истории поздравил читателей газеты с Новым 1999 годом на неделю раньше традиционного новогоднего обращения. Номер “Коммерсанта” со статьей о развороте Примакова на первой полосе был сдан на пленку, то есть фактически был готов к отправке в типографию. Однако гендиректор Леонид Милославский, не поставив главного редактора в известность, вернул номер из печати и поставил на первую полосу памфлет (совершенно не соответствующий духу коммерсантовской журналистики), в котором Примакова обвинили в том, что его разворот приведет к потере всех внешних долгов и чуть ли не к краху российской экономики, которая, якобы потеряла от этого шага десятки миллиардов долларов. Любому экономисту ясно, что такие заявления просто смешны и непрофессиональны. Именно поэтому, преследуя одну только цель спасти репутацию газеты главный редактор Шакиров принес извинения Примакову, после чего был уволен гендиректором. Однако через неделю владелец “Коммерсанта” Владимир Яковлев, находившийся в это время в США, восстановил Рафа Шакирова в должности, а гендиректора уволил. После безуспешных попыток сделать приобретение “Коммерсанта” скрытым (Джурабчан и проч.), а также осознав тот факт, что газета по-прежнему придерживается независимой редакционной политики и не ставит подготовленные им вбросы, Березовский 9 августа был вынужден публично объявить о покупке “Коммерсанта” через своих представителей во главе с прежним гендиректором Милославским. В тот же день Шакиров ушел из “Коммерсанта”. Березовский и Патаркацишвили ночью того же дня предложили Шакирову возглавить телеканал ТВ-6, но он отказался.

1999 - Вице-президент телекомпании ТВЦ по информационному и общественно-политическому вещанию.

1999 - 2000 Главный редактор и гендиректор программы новостей “Вести” телеканала “Россия”. Средненедельный рейтинг программы (по данным TNS Геллап медиа) вырос с показателя 3 до 7 (в то время у ОРТ и НТВ рейтинг был 9-10). Аудитория РТР увеличивалась в течение всего года. Средний рейтинг канала, по сравнению с декабрем 1999 года, вырос в декабре прошлого года на 47 процентов.

В то же время рейтинг НТВ с начала года до декабря упал на 39,4 процента. Увеличено количество прямых эфиров. Комиссия Европейского Союза, инспектировавшая работу российских телеканалов во время президентских выборов, с удивлением выразила благодарность программе “Вести” “за наиболее корректное освещение предвыборной президентской кампании 2000 года”.

2000-2003 Главный редактор газеты “Газета”. По оценке World Association of Newspapers, запуск проекта стал первым российским know how в разделе инновации в газетном деле. Впервые в мировой практике газета стартовала в Интернете и, завоевав там лояльную аудиторию, вышла на бумаге. Это позволило дешевле, быстрее и эффективнее достичь целевой аудитории.

2003-2004 Главный редактор “Известий”. Уволен после выпуска газеты от 5 сентября 2004 года, посвященного Бесланской трагедии. Еще 2 сентября «Известия» первыми назвали число заложников в 1200 человек (вопреки официальной версии в 350), дали репортаж о штурме и его последствиях, оценили освещение бесланских событий на ТВ (колонка Ирины Петровской). Номер был сделан без заголовка, только крупные фото в плакатной стилистике. На следующий день после выхода номера Шакиров был уволен из «Известий» по настоянию президентской администрации.

2004-2007 Член совета директоров компании “Дело” (антикризисный медиа-менеджмент и консалтинг).

2007-2008 Главный редактор и гендиректор еженедельника и сайта The New Times. Обложки журнала и весь layout, созданные художником Андреем Шелютто выдвигались на международные премии, а сайт впервые провел онлайн ТВ-трансляции демонстраций протеста в Москве в Интернете.

2008-2010 Главный редактор российско-финского мультимедийного делового интернет-портала DAILYONLINE.RU. Проект был назван Российским информационным агентством “Новости” (РИА”Новости”) одним из трех лучших мультимедийных стартапов 2009 года в российском Интернете, поскольку сочетал в себе уникальный синтез телестудии с прямыми эфирами, видео, мультипликации (собственные мультфильмы по рисункам Андрея Бильжо), текста и инфографики собственного производства. Многие документальные ленты, покзанные впервые на портале, получили потом многочисленные международные премии.

2011- Президент Международной Медиа Группы (Fingazeta.ru, еженедельник Финансовая газета (орган Министерства финансов РФ), международный ежемесячник “Проблемы теории и практики управления”).

С 2011 по  2012 год руководил проектом Открытого правительства, главный редактор портала сначала Большоеправительство.рф (bigovernment.ru), затем переименованного в Открытое правительство (open.gov.ru). Член экспертных групп Открытого правительства «По ивестиционному климату и развитию конкуренции» и «Электронного правительства» при подготовке Итогового доклада Открытого правительства (2012).

2013 – 2014 - президент Дискуссионного экономического клуба “Диалоги” (Dialogi.su).

С августа 2016 года - вице-президента по внешним и внутренним коммуникациям "Автоваза".

Награды

1996 - “Лучший деловой еженедельник нового типа” (“Деньги”)

1998 - “Лучшая газета года” (перезапуск газеты “Коммерсантъ”)

1999 - “Золотое перо” (Московский союз журналистов”)

2003 - “Лучшая газета года” (“Газета”),

2003 – “Инновация года” (“Газета”) (WAN – Всемирная газетная ассоциация)

2005 - “Медиа-менеджер года” (“Известия”). Гильдия издателей и распространителей печатной продукции. Специальная премия “За гражданский поступок” (номер “Известий”, посвященный Бесланской трагедии).

2011 – Лауреат премии РУНЕТА за портал Большоеправительство.рф

Две Благодарности Президента (Б.Н. Ельцина и Д.А. Медведева)

Медаль “За укрепление боевого содружества”.

Ссылки

• [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=791621 Главный редактор Раф Шакиров может покинуть издание The New Times]

Отрывок, характеризующий Шакиров, Раф Салихович

Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.