Шелов-Коведяев, Фёдор Вадимович

Фёдор Вадимович Шелов-Коведяев
Дата рождения:	15 июля 1956(1956-07-15) (67 лет)
Место рождения:	Москва, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Вероисповедание:	православие
Основные идеи:	либерал-консерватор
Род деятельности:	государственный, политический и общественный деятель, историк, политический аналитик
Награды:

Фёдор Вадимович Шелов-Коведяев (род. 15 июля 1956 года) — российский государственный, политический и общественный деятель, историк, политический аналитик, исследователь культуры. В 1991—1992 годы — первый заместитель министра иностранных дел России, народный депутат России (1990—1993).

Научная деятельность

Окончил Филологический факультет МГУ по специальности «классическая филология, преподаватель древнегреческого и латинского языков» (1978), аспирантуру Института истории СССР АН СССР. Кандидат исторических наук (1983; тема диссертации: «Образование Боспорского государства»).

С 1970 по 1994 годы участвовал в нескольких десятках археологических экспедиций на территории бывшего СССР.

В 1982—1990 — младший научный сотрудник, научный сотрудник, старший научный сотрудник Института истории СССР АН СССР. Профессиональная специализация — греческая эпиграфика, изучение античных письменных источников, античная и раннесредневековая история и география. Перевёл ряд древнегреческих географических трактатов.

В 2000—2010 — профессор Высшей школы экономики (факультета политологии и факультета мировой экономики и мировой политики), Московской школы экономики, РУДН. Читал лекции по основам теории и истории культуры, концепциям современного естествознания, культурной антропологии, регионоведению, международным отношениям, гуманитарным проблемам международных отношений. В своей книге «Введение в культурную антропологию» делает акцент на общечеловеческих основах культуры, на факторах, исторически объединяющих Восток и Запад, показывает степень воздействия христианства на современную картину мира и роль традиции в выборе инновационных направлений.

Профессиональные интересы: история, культурная антропология, история религии и культуры, внешняя, национальная, религиозная и федеративная политика, политическая и социальная философия, философия политики и культуры, закономерности глобальных процессов, анализ переломных моментов русской истории, стратегии развития России начала третьего тысячелетия. Основные исследовательские проекты и гранты: «Место России в процессах глобализации», «Перспективы инфраструктур среднего класса и гражданского общества в России».

Политическая деятельность

В 1990—1993 — народный депутат России (от Сокольнического территориального округа Москвы). В 1990—1991 и в 1993 — председатель подкомитета в Комитете по межреспубликанским отношениям, региональной политике и сотрудничеству, член Конституционной комиссии. В 1993—1995 годы — заместитель председателя Комиссии законодательных предположений при Президенте.

В октябре 1991 — ноябре 1992 — первый заместитель министра иностранных дел России, курировал отношения с государствами СНГ, международные организации, переговоры с НАТО и ЕС. Его деятельность вызывала резкую критику со стороны прокоммунистических и националистических сил; подал в отставку из-за несогласия с изменением внешнеполитического курса страны.

В 1993 и 1995 годах баллотировался в Государственную думу по Центральному избирательному округу Москвы. Был членом политсовета партии «Демократический выбор России».

Общественная деятельность

Был сопредседателем Международного Российского клуба, созданного для продвижения русской культуры и развития связей с соотечественниками за рубежом.

В 1990-х и 2000-х годах входил в руководство ряда гуманитарных и исследовательских фондов. Член президиума КНОР и СДР с момента их основания. В 2003—2005 — президент евразийского отделения Международной ассоциации религиозной свободы (МАРС). Выступал за развитие отношений МАРС с Русской православной церковью, подал в отставку из-за несогласия с политикой организации по поддержке протестантских и атеистических группировок.

С 2010 года — руководитель исследований Российского общественно-политического центра, курирует ряд проектов международного сотрудничества на уровне институтов гражданского общества.

Семья

Женат, пятеро детей и внук.

Награды

• Медаль Академии наук СССР для молодых учёных (1988)
• Медаль «Защитнику свободной России» (1994)
• Именной экземпляр Конституции Российской Федерации (2003)
• Звание «Выдающийся деятель культуры и искусства Российской Федерации» (2011)^{[уточнить]}

Основные работы

• Боспор в VI—IV вв. до н. э. М., 1985.
• Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. 1. М., 1990 (разделы в коллективной монографии).
• Свод древнейших письменных известий о славянах. Т. 1. 2-е изд. М., 1991 (разделы в коллективной монографии).
• Вызов времени. Политика новой России. М., 1993.
• Strategie und Taktik der Aussenpolitik Russlands im neuen Aussland. Köln , 1993 (Sonderveröff./Bundesinst. für ostwiss. u. intern. Studien).
• Путь в Эдем. Очерк опыта защиты прав национальных меньшинств. М., 1995.
• Введение в культурную антропологию. М., 2005.
• Мысли о культуре. М., 2007
• Мировая политика (разделы в коллективной монографии). М., 2008
• Мировая политика в условиях кризиса (разделы в коллективной монографии). М., 2010
• Мир и мы: Стереть стереотипы. СПб., 2012

Ссылки

• [ecsocman.edu.ru/db/msg/180286.html Биографическая справка]
• [portal-credo.ru/site/?act=news&id=39037&type=view Интервью]

Отрывок, характеризующий Шелов-Коведяев, Фёдор Вадимович

Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.