Шеффле, Альберт
| Альберт Эберхард Фридрих Шеффле | |
| Albert Eberhard Friedrich Schäffle | |
 | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
Альберт Эберхард Фридрих Шеффле (нем. Albert Eberhard Friedrich Schäffle; 24 февраля 1831, Нюртинген — 25 декабря 1903, Штутгарт) — немецкий и австрийский экономист и социолог, представитель органической школы и катедер-социализма.
Содержание
Биография
Профессор политэкономии в университетах Тюбингена (1860—1868), Вены (1868—1870) и Штутгарта (1871—1903).
С 1862 по 1865 год член законодательной палаты королевства Вюртемберг, отстаивал проавстрийскую политику. В 1868 году был избран от Вюртемберга в состав немецкого таможенного парламента, находился в оппозиции к прусской политике. В том же году был приглашён профессором в Венский университет.
В 1871 министр торговли и сельского хозяйства в правительстве Австрии во главе с Карлом Зигмундом фон Гогенвартом.
Вклад в науку
Рассматривал общество как организм, который развивается по дарвиновскому принципу борьбы за существование; анализировал роль коллективной собственности в процессе распределения и производства. Считал социализмом всякое вмешательство государства в экономическую жизнь.
Предмет социологии для Шеффле – это духовные взаимоотношения между людьми. Духовное взаимодействие становится координатором социального тела, когда создаются знаковые средства для связи и поддержания целостности. Шеффле писал о 5 видах социальных тканей, гомологичных биологическим (например, духовная сфера = нервная ткань). Закон социального развития – естественный отбор, победа высших форм жизни над примитивными. Основное отличие общества от организма состоит в существовании коллективного сознания.
В своём сборнике лекций «Капитализм и социализм» (1870) ввёл в научный оборот термин «капитализм», «очищая» это понятие от его политического, агитационного смысла. Шеффле популяризировал естественную, справедливую природу развития капитализма, связанную с индустриальным прогрессом, говоря о том, что труд каждого – это вложение в копилку общего капитала. Шеффле выдвинул тезис о том, что либеральный капитализм и есть лучшая форма социализма. По мнению Шеффле, доминирование капитализма в экономике – это совершенно свободный, с индивидуальной точки зрения, меновой оборот — каждый наёмный работник уступает по свободному договору найма личных услуг продукты своего труда за заработную плату, личная свобода и свобода мены становятся неразлучны с развитием капитализма. Через обоснование теории коллективного капитала Шеффле предложил понимать капитализм не в качестве антонима социализма, а в качестве синонима социализма как свободного обмена[1].
Библиография
- «Капитализм и социализм». – СПб., 1872. (Kapitalismus und Sozialismus, 1870);
- «Строение и жизнь социальных тел в 4-х тт. (Bau und Leben des sozialen Körpers, 1875—1878);
- «Квинтэссенция социализма» (Die Quintessenz des Sozialismus, 1879);
- «Из моей жизни» (Aus meinem Leben, 1905).
Напишите отзыв о статье "Шеффле, Альберт"
Примечания
- ↑ Е. И. Наумова [www.culturalresearch.ru/files/open_issues/01_2015/IJCR_01(18)_2015_NAUMOVA.pdf История понятия «капитализм»: от политического лозунга к научному термину] // Международный журнал исследований культуры. № 1(18), 2015
Отрывок, характеризующий Шеффле, Альберт
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
