Юстон-сквер (станция метро)

«Юстон-сквер» Euston Square Кольцевая Хаммерсмит-энд-Сити Метрополитен
Лондонский метрополитен
Euston Square
Дата открытия:	1 октября 1863 года
Тип:	станция мелкого заложения
Количество платформ:	4
Тип платформ:	островная
Форма платформ:	прямая
Выход к улицам:	Юстон-стрит, Гауэр-роуд
«Юстон-сквер» на Викискладе

Юстон-сквер (станция метро)Юстон-сквер (станция метро)

Юстон-Сквер (англ. Euston Square) — станция лондонского метрополитена в районе Кэмден. Станция расположена на углу улиц Юстон-роуд и Гауэр-стрит с северной стороны колледжа Лондонского Университета. Неподалёку расположена совершенно независимая от данной станция «Юстон». Станцию «Юстон-сквер» обслуживают поезда, следующие по линиям Кольцевой, Дистрикт и Хаммерсмит-энд-Сити. Станция расположена на участке между «Грейт-Портленд-стрит» и «Кингс-Кросс Сент-Панкрасс». Станция относится к 1-й транспортной зоне. Неподалёку от станции находится Юстонский вокзал.

История станции

Станция была открыта 1 октября 1863 года в составе первой линии лондонского метро Metropolitan Railway между станциями «Бишопс-роуд» и «Фаррингдон-стрит». При постройке станция получила название «Гауэр-стрит», современное же имя станция носит с 1909. В конце 2006 года на южной стороне улицы Юстон-роуд в здании компании Wellcome Trust был открыт новый вход на станцию, заменивший собой более старый (изображён на фотографии).

Станция сегодня

Поезда линий Кольцевой, Дистрикт и Хаммерсмит-энд-Сити следуют в направлении станции Кингс Кросс Сент-Панкрасс по одним и тем же путям. Аналогичная ситуация и с поездами, следующими по направлению станции «Грейт-Портленд-стрит».

Планы развития

В декабре 2005 года компания Network rail озвучила планы по созданию подземного перехода между станцией «Юстон-сквер» и Юстонским вокзалом в качестве одного из этапов реконструкции последнего. Этот переход должен обеспечить прямое пересадочное сообщение между двумя станциями, расположенными по разные стороны улицы Юстон-роуд, тогда как на сегодняшний день переход с одной станции на другую возможен только по поверхности.

Отрывок, характеризующий Юстон-сквер (станция метро)

Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.