Сафаров, Юсуф-Хаджи
| Сафаров, Юсуф-Хаджи | |
 Портрет Юсуф-Хаджи | |
| Место рождения | |
|---|---|
| Принадлежность |
Северо-Кавказский Имамат |
| Звание | |
| Сражения/войны | |
Хаджи-Юсуф Сафаров (Сафароглы) — один из самых известных наибов Шамиля.
Биография
Родился в Чечне, в ауле Бухиан-Юрт (чеч. БухІан-юрт). Воспитанник Константинопольской военной школы. Полковник египетской армии Мухаммада-Али. Во время службы там совершенно усвоил постройку крепостей, проведение мин и траншей, заложение фугасов. С 1840 года советник Шамиля, инициатор государственных, правовых, религиозных, военных реформ (низама), строитель военно-инженерных сооружений Имамата. Юсуф-Хаджи построил ряд крепостей для армии имама Шамиля — возможно, Гергебиль, Салты, несомненно — Чох, Риси, Ириб, Гуны, Уллу, Чалда, Харакан, а также Шалинский окоп в Чечне. Сафаров, наверное, являлся единственным человеком в этом государстве, кому было знакомо понятие географической карты. Через Юсуфа поддерживались связи с Египтом и Турцией. Сам Сафаров утверждал, что «без… моих познаний и советов… Шамиль никогда не достиг бы тех успехов, которые и начались только после моего появления в Дагестане». Имам (в пересказе А. Руновского) был согласен в том, что, руководствуясь идеями Хаджи-Юсуфа, «сделал у себя много нововведений (низам), и между прочим, учредил звание Мудира, некоторое подобие наших генерал-губернаторов». Осенью 1843 г. наиб восточной части Малой Чечни. В 1854 г. лишён всех званий и имущества и сослан в высокогорное селение Тинда в Дагестане будто бы за сношения с турецким пашой и порицание действий Шамиля.
В 1856 году бежал (вместе с семьей и родственниками) к русским в крепость Грозную, куда вышел 18 июля. Вопреки легенде, Юсуф не умер в первую же ночь своего прибытия и даже в 1856 году. Сафаров был отправлен в Тифлис, где составил свою знаменитую карту владений Шамиля, приложив к ней сведения о численности ополченцев наибств на 1856 год. Умер после 1859 года, пережив падение имамата. Считается автором арабоязычных письменных трудов по правоведению и теологии. Труды по теологии до сих пор не найдены.
См. также
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Сафаров, Юсуф-Хаджи"
Отрывок, характеризующий Сафаров, Юсуф-Хаджи
– Он принял лекарство?– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
