Яблоня «Папировка»
| Яблоня «Папировка» | |
|---|---|
 </small>
| |
| Классификация | |
| Род: | Яблоня |
| Сорт: | «Папировка» |
| Рег. название: | «Папировка» |
| Синонимы | |
| |
| Происхождение | |
| Страна происхождения: | 
|
Яблоня «Папировка» или «Налив Белый» — старинный, зимостойкий, летний сорт яблони. Широкоизвестный сорт, включён в Госреестр большинства регионов России, как ведущий раннелетний сорт, кроме Уральского, Восточно-Сибирского и Дальневосточного регионов. Как сорт раннелетнего созревания Папировки представляет интерес преимущественно для садовых хозяйств, расположенных вблизи городов и промышленных центров, а также для приусадебных участков и коллективных садов[2].
Сорт широко использовался в качестве исходной формы в селекции яблони. С его участием создано около 20 новых сортов[2].
Происхождение
Сорт народной селекции. Родиной, по-видимому, являются страны Балтии[2]. Симиренко Л. П. считал его старорусским сортом[1].
Биологическое описание
Дерево средних размеров, в молодом возрасте с широкопирамидальной кроной, которая постепенно становится округлой. Основные ветви со светло-серой корой. Плодоношение сосредоточено на кольчатках.
Побеги средней толщины, коричнево-оливкового цвета, сильно опушённые. Чечевички белые, редкие, удлиненные. Вегетативные почки плоской формы, небольшие, приплюснутые, сероватые.
Листья среднего размера, яйцевидной формы или эллиптические, серо-зелёного цвета, почти матовые, мелкогородчатые, сильно опушенные (особенно с нижней стороны), неизогнутые, довольно сильно сложенные в средней части побега, с приподнятыми вверх кончиками в виде «ложек». Черешки листьев средней длины или длинные, у основания бледно окрашены или не окрашены совершенно. Кора побегов слабо блестящая, светло-каштановая.
Цветки крупные, блюдцевидные, бутоны розовые, лепестки белые, чуть розовые, продолговатые, с приподнятыми краями, сомкнутые или перекрывающиеся, рыльце пестика на уровне или немного выше пыльников.
Плоды средней величины (на молодых деревьях более крупные), малоуплощённые, округло-конические, обычно с хорошо заметными широкими рёбрами. Форма плодов несколько неоднородна. Крупные плоды часто выглядят трёхгранными. На многих плодах заметен шов (острая продольная складка кожицы). Окраска плодов без румянца, зеленовато-жёлтая, в фазе съемной зрелости покрыта беловатым налётом. Кожица очень душистая, гладкая, тонкая, блестящая, беловато-жёлтая, покрытая восковым налётом; по всему полю плода рассеяны серые и зеленые точки; у плодов, достигших состояния полной зрелости, кожица становится нежно-белой и они порой более или менее наливаются. Плодоножка средней длины или длинная. Воронка средней ширины и глубины, иногда с небольшой оржавленностью. Блюдце мелкое и узкое. Чашечка закрытая. Семенное гнездо большое, в форме луковицы. Семенные камеры большие, открытые или полуоткрытые в осевую полость. Семена короткие, неправильной формы, угловатые, светло-коричневые. Подчашечная трубка короткая, конической формы.
Мякоть белая, рыхлая, нежная, крупнозернистая, достаточно сочная в оптимальной зрелости, кисло-сладкого вкуса с избытком кислоты, со слабым ароматом. При перезревании мякоть становится мучнистой.
Съемная зрелость наступает очень рано — в условиях средней полосы России в первой декаде августа. Сразу после съема плоды готовы к употреблению. Хранятся они не более 2—3 недель. В связи с тем, что плоды Папировки без покровной окраски, а кожица очень тонкая, на них очень сильно проявляются потемневшие пятна от нажимов и ударов. Транспортабельность низкая. Скороплодность высокая. Товарный урожай деревья на семенном подвое начинают приносить на 4—5 год после посадки двулетками. Сорт средней урожайности из-за резкой периодичности в плодоношении.
Характеризуется сравнительно высокой зимостойкостью. После зимы 1955—1956 годов плодоносящие деревья Папировки имели в условиях Орловской области незначительное подмерзание (1,2 балла). Цветковые почки у данного сорта также характеризовались высокой зимостойкостью. В целом Папировка по зимостойкости не уступает Антоновке обыкновенной и Осеннему полосатому. Устойчивость к парше плодов и листьев средняя.
Химический состав плодов: сумма сахаров — 9,0 %, титруемых кислот — 0,97 %, аскорбиновой кислоты — 21,8 мг/100г, Р-активных веществ — 209 мг/100г, пектиновых веществ — 10,0 %. Соки, приготовленные из плодов Папировки, отличаются повышенным содержанием катехинов.
Недостатки сорта: периодичность плодоношения, отсутствие покровной окраски у плодов, слабая транспортабельность[1].
В культуре
Сорт не проявляет особенной требовательности к почвенным условиям и мирится даже с тощим, но не сухим грунтом, однако хорошего развития плоды достигают на суглинках[1].
В интересах увеличения объёма плодов при слишком большом урожае рекомендуется прореживать весной молодую завязь, оставшуюся после естественного очищения дерева[1].
Устойчивость к парше плодов и листьев средняя[3].
Напишите отзыв о статье "Яблоня «Папировка»"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Симиренко Л. П. Помология. — Киев: Издательство Украинской академии сельско-хозяйственных наук, 1961. — Т. 1. — С. 473–475.
- ↑ 1 2 3 4 [www.vniispk.ru/apple.php?key=210 Сорт яблони: Папировка (Алебастровое, Белый налив, Прибалтийское)]. Государственное научное учреждение Всероссийский научно-исследовательский институт селекции плодовых культур Российской академии сельскохозяйственных наук (ГНУ ВНИИСПК Россельхозакадемии). Проверено 28 июля 2014.
- ↑ 1 2 Семакин В. П., Седов Е. Н. и др. Определитель сортов яблони Европейской части СССР. — М.: Агропромиздат, 1991. — P. 320.
Отрывок, характеризующий Яблоня «Папировка»
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
