Ян Вислицкий

Ян Вислицкий
белор. Ян Вісліцкі
Дата рождения:	около 1485
Дата смерти:	1520(1520)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ян Вислицкий (белор. Ян Вісліцкі), Ян из Вислицы (1485—1520) — средневековый поэт ВКЛ и Польши эпохи Возрождения, представитель новолатинской школы поэзии.

Биография

Сын небогатого шляхтича. Ян Вислицкий родился, вероятно, на территории летописной Литвы между Клецком и Пинском, где течет река Вислица. Другие исследователи считают местом его рождения Польшу.

Окончил Ягеллонский университет в Кракове, входил там в литературный кружок профессора Павла Русина из Кросно, получил учёные степени бакалавра и магистра свободных искусств. В 1510-1512 работал там же магистром (в актах указаны как «русин»). Ян Вислицкий читал студентам курсы по философии Аристотеля, математике Евклида, риторике Цицерона.

Опубликовал в Кракове поэму «Прусская война», посвящённую победе над Тевтонским орденом в Грюнвальдской битве (1410) объединённых войск Великого княжества Литовского и Польши.

Творчество

Ян Вислицкий писал оды, эпиграммы, элегии, послания («Ода к короля Сигизмунда», «Элегия к богородицы девы Марии», «Эпиграмма на завистника»).

Автор эпической исторической поэмы «Прусская война» (1515), в которой прославил победу над крестоносцами, добытую как народное состязание. Произведение определяется монументальностью батальных сцен, пластичностью образов природы. Поэма стоит у истоков жанра эпопеи в белорусском, польском и литовском литературах.

Поэма состоит из трех частей, или, по тогдашней терминологии, из трёх книг. Первая часть — поэтическая прелюдия, экспозиция к героическому эпосу, условно-молитвенное обращение к олимпийским богам и музы эпической поэзии Калиопе с просьбой вдохнуть в грудь поэта вдохновение для прославления короля и великого князя Сигизмунда I, его славного деда Ягайло, династии Ягеллонов. Поэт называет их метафорически «сарматскими королями», условно-поэтически присоединяясь к античных мифов о сарматское происхождение славянских народов.

Вторая, центральная, часть поэмы аннотирована автором так: «Книга вторая покажет Литвы лесистой пространства, славный народ тот, откуда мужественный Ягайло пошел». Она посвящена истории покорения крестоносцами пруссов, описанию агрессивной политики немецкого Ордена к своим соседям, подготовке и ходу самой Грюнвальдской битвы, которая закончилась победой объединенных сил союзников под руководством короля Ягайло и великого князя Витовта. В качестве исторических источников поэт использовал «Историю Польши» Яна Длугоша, письма короля Ягайло, народные легенды и исторические предания. В описании войн Ян Вислицкий использовал опыт античной поэзии, имитацию языческой мифологии, создавая образы-эвфемизмы: зерна — дары Церере, началась война — «Марс жесткий возник». Он хорошо знал народную поэтику, пользовался ею, описывая нападения крестоносцев на польские земли.

Третья часть поэмы «Прусская война» посвящена браку Ягайло, который не имел династического преемника, с белорусским княжной Софьей Гольшанской. Она, говорит поэт, «волшебная нимфа в русинов, Божественная нимфа — прекраснейшая в мире девушка». Наряду с торжественным ораторским стилем здесь есть пасторальные мотивы, остроумные ханжеских эвфемизмов, например, о том, как Юпитер беспокоил олимпийских богов, «ища князю седому супругов». По контрасту с героическими образами славных рыцарей предыдущей части поэмы внимание перенесено на лирическую тему — песню о любимицу народа, хорошую шляхтянку славного рода Гольшанских, что красой своею превзошла греческих богинь и нимф. На свадьбу Юпитер созывает всех олимпийцев: богиня Юнона обещает молодой счастье и богатство, Миневра гарантирует её детям мудрость, а Марс желает всей династии военную славу. Наконец богиня любви приводит на свадьбу «нимфу русинов» Соньку. Народ славит королевский брак радостными песнями, музыкой, звучат лиры и гусли.

Трёхчастное композиция напоминает структуру музыкальной симфонии, созданной средствами античной поэтики, которая здесь сочетается с христианским романтизмом, средневековым духом рыцарства и фольклорной красочностью. Ян Вислицкий стал родоначальником светского течения в эпической поэзии Польши, Литвы и Беларуси, убранной в античные костюмы — классическую латынь. Опыт Яна Вислицкого, вероятно, использовал автор лиро-эпической поэмы «Песнь про зубра» (1523) Николай Гуссовский.

Поэма дважды переиздавалась в Польше в (1887 и 1933). Полный перевод поэмы на белорусский язык впервые осуществила Жанна Некрашевич-Короткая (опубликовано 1997).

Библиография

• Visliciensis Joannis / Вісліцкі Ян. Bellum Prutenum / Пруская вайна. — Минск: Прапiлеi, ЕГУ, 2005. — 233 с.; ISBN: 985-6329-57-4.

Литература

• Порецкий Я. И. Ян Вислицкий — Минск : Университетское, 1991 — С. 111. — ISBN 5-7855-0436-7.
• Некрашевич-короткая Жанна Вацлавовна [cyberleninka.ru/article/n/hudozhestvennoe-osmyslenie-istoricheskogo-znacheniya-gryunvaldskoy-bitvy-v-geroicheskoy-poeme-prusskaya-voyna-1516-yana-vislitskogo Художественное осмысление исторического значения Грюнвальдской битвы в героической поэме «Прусская война» (1516) Яна Вислицкого] (рус.) // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. — 2010. — Июль-декабрь. — С. 53—78.

Отрывок, характеризующий Ян Вислицкий

– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.