1-я самокатно-мотоциклетная бригада

1-я самокатно-мотоциклетная бригада
Войска:	моторизованная пехота
Род войск:	сухопутные
Формирование:	4 мая 1942 года
Расформирование (преобразование):	29 декабря 1942 года
Предшественник:	1-й отдельный гвардейский мотоциклетный полк
Преемник:	1-й отдельный гвардейский мотоциклетный полк
Боевой путь
Первая Ржевско-Сычёвская операция(1942) Вторая Ржевско-Сычёвская операция(1942)

1-я самокатно-мотоциклетная бригада — соединение в составе РККА, принимавшее участие в Великой Отечественной войне.

История

4 мая 1942 года 1-й отдельный гвардейский мотоциклетный полк был переформирован в 1-ю самокатно-мотоциклетную бригаду. Бригада в основном была оснащена трофейными мотоциклами и велосипедами.

Подчинение бригады:

Дата	Корпус	Армия	Фронт
на 01.06.1942			ЗФ
на 01.07.1942			ЗФ
на 01.08.1942		20-я А	ЗФ
на 01.09.1942		20-я А	ЗФ
на 01.10.1942		20-я А	ЗФ
на 01.11.1942			ЗФ
на 01.12.1942			ЗФ
на 01.01.1943			МВО
на 01.02.1943			МВО

Боевой путь бригады

Участие в Погорело-Городищенской операции (Первая Ржевско-Сычёвская операция)

1-я самокатно-мотоциклетная бригада с 4 августа по 19 августа 1942 года участвовала в Погорело-Городищенской наступательной операции в рамках армейской подвижной группы в полосе наступления 20-й армии Западного фронта.

Бригада прибыла в район сосредоточения в последнюю неделю июля и расположилась юго-западнее Шаховской. Самокатчики были введены в прорыв 4 августа на участке Погорелое Городище — Золотилово. Постройка переправы и сама переправа через реку Дёржа проходила под огнём противника. Несмотря на труднопроходимые лесные дороги и тяжёлые погодные условия (многодневные проливные дожди), а также упорное сопротивление врага бригада выполнила поставленную задачу и 7 августа первой вышла на рубеж реки Гжать в районе Дубинино — Ярыгино — Степанцово.

В ночь с 7 на 8 августа бригада овладела сильно укреплённым опорным пунктом противника в селе Лебёдки. Во время захвата опорного пункта было уничтожено 270 немцев и захвачено 9 орудий разных систем. Собственные потери бригады в этом бою были оценены заместителем командующего 2-й армии генерал-майором Ермаковым как незначительные. 1-й мотоциклетный полк бригады захватил переправу через реку Гжать в районе Тростянка — Лебёдка — Чернейка и отбил несколько атак противника. За захват и удержание переправ командир полка подполковник Кожушко Пётр Ермолаевич был награждён орденом Александра Невского.

9 и 10 августа в районе села Степанцова 1-й самокатный полк (под командованием военного комиссара бригады гвардии старшего батальонного комиссара Хуторянского Исаака Ароновича) в составе 80-100 человек несмотря на малочисленность отбил четыре контратаки противника числом до 2 батальонов.

При обороне в районе Карманово бригада активно строила оборонительные рубежи. Постройкой руководил начальник инженерной службы майор Балашов Пётр Ильич. Всего было построено 72 ДЗОТа, 50 блиндажей, отрыто 600 погонных метров траншей, создано 3500 метров лесных завалов с оплёткой проволокой и минированием, установлено 3500 мин. Заслуги майора Балашова были отмечены орденом Отечественной войны (посмертно).

В результате боевых действий с 4 по 22 августа 1942 года 1-я самокатно-мотоциклетная бригада освободила 38 населённых пунктов из них 26 с боями. В этих боях было уничтожено примерно 1500 солдат и офицеров противника, до 30 человек взято в плен, захвачено 299 автомашин, 183 мотоцикла, 168 лошадей, 10 орудий и 4 миномёта, 22 пулемёта и 978 винтовок, 13 тысяч патронов, 3 склада с имуществом, 3 рации. За успешное руководство бригадой в период наступления командир бригады гвардии полковник Разгуляев Михаил Викторович был награждён орденом Красного знамени.

Участие во Второй Ржевско-Сычёвская операции

1-я самокатно-мотоциклетная бригада участвовала во Второй Ржевско-Сычёвской операции в составе фронтовой подвижной группы Западного фронта. Кроме самокатчиков в группу входили 6-й танковый корпус и 2-й гвардейский кавалерийский корпус. В соответствии с директивой фронта 6-му танковому корпусу и 1-й самокатно-мотоциклетной бригаде была поставлена задача: «из района Григорьево, Тимонино, Зеваловка нанести удар в направлении Вязовка, Барсуки, Колодня с задачей во взаимодействии с 20-й армией ударом с юго-запада овладеть Сычевкой и не допустить подхода к Сычевке резервов противника».

28 ноября 1942 года 1-я самокатно-мотоциклетная бригада совместно с частями 6-го тк перешла в наступление. К ночи 22-я танковая бригада, 200-я танковая бригада, батальон 6-й мотострелковой бригады и 1-я самокатно-мотоциклетная бригада перерезали железную дорогу Ржев — Сычёвка и достигли населённых пунктов Соустово, Ложки, Азарово, Никишино, Филиппово. Однако одновременными ударами XXVII армейского корпуса с севера и XXXIX танкового корпуса с юга противник отсёк прорвавшуюся группировку от основных сил. 1-я самокатно-мотоциклетная бригада, части 2-го гвардейского кавалерийского корпуса и 6-го танкового корпуса оказались в окружении без материально-технического снабжения с минимальным запасом продуктов и боеприпасов. 29 ноября были произведены неудачные попытки организовать снабжение окружённых частей. Командование фронта приказало утром 30 ноября прорываться на Малое Кропотово. Одновременно с востока должен был проводиться деблокирующий удар. Но к Малому Кропотову смогли пробиться лишь ослабленные остатки окружённых частей. Они удерживали Малое Кропотово до 16 часов, но помощь с востока не смогла пробиться. Советское командование приняло решение сменить направление удара и прорываться в направлении Большое Кропотово. Этот удар оказался успешным и окружённые части прорвали кольцо, но понесли при этом значительные потери. 27 января 1943 года был представлен «Список командно-начальствующего, младшего командно-начальствующего и рядового состава 1-й самокатно-мотоциклетной бригады убитых и умерших от ран за время боевых действий бригады с 25 по 30 ноября 1942 г.» в котором среди 97 погибших указаны командир бригады полковник Разгуляев М. В., начальник инженерной службы майор Балашов П. И., командир мотоциклетного полка подполковник Кожушко П. Е.

29 декабря 1942 года бригада была свёрнута в 1-й отдельный гвардейский мотоциклетный полк.

Командный состав бригады

• Командиры бригады: (на ноябрь 1942 года) Разгуляев Михаил Викторович, гвардии полковник, (погиб 29 ноября 1942 года);
• Начальники штаба бригады: (на ноябрь 1942 года) Поляков, майор;
• Военный комиссар бригады: (на сентябрь 1942 года) Хуторянский Исаак Аронович, гвардии старший батальонный комиссар;

Состав

• 1-й самокатный полк
• 1-й мотоциклетный полк
• Бронетанковая рота

Ссылки

• [tankfront.ru/ussr/msbr/smbr1.html 1-я самокатно-мотоциклетная бригада]. Танковый фронт. Проверено 10 ноября 2015.

Литература

• Гетман А. Л. Глава вторая. Под Сычевкой и Ржевом // Танки идут на Берлин. — М: Наука, 1973. — С. 33—78. — 392 с. — (Вторая мировая война в исследованиях, воспоминаниях, документах). — 30 000 экз.
• Сандалов Л. М. Погорело-Городищенская операция. Наступательная операция 20-й армии Западного фронта в августе 1942 года. — М: Военное издательство Министерства обороны Союза ССР, 1960. — С. 32, 59, 66, 70, 89—90, 105, 128. — 150 с.

Отрывок, характеризующий 1-я самокатно-мотоциклетная бригада

– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…