Большой Ильинский мост

Большой Ильинский мост
Координаты: 59°57′53″ с. ш. 30°28′13″ в. д.59.96472° с. ш. 30.4704250° в. д. / 59.96472; 30.4704250
Область применения	пешеходный, автомобильный
Пересекает	Охту
Конструкция
Тип конструкции	балочный
Общая длина	36,5 м
Эксплуатация
Открытие	1912
Закрытие на реконструкцию	1950, 1964, 2001— 2002
Полезные ссылки
Объект культурного наследия РФ	]
Большой Ильинский мост на Викискладе

К:Мосты, построенные в 1912 году

Большо́й Ильи́нский мост (Третий Охтинский, Ильинский) — мост через реку Охту в Красногвардейском районе Санкт-Петербурга. Один из первых монолитных железобетонных мостов, построенных в Санкт-Петербурге и сохранившихся в первоначальном виде.

Расположение

Расположен в створе шоссе Революции, в месте примыкания к нему «Ильинской слободы» и соединяет Большой Ильинский сад с Малым Ильинским садом.

Рядом с мостом расположена церковь Святого Пророка Илии.

Выше по течению находится Охтинская плотина, ниже — Армашевский мост.

Ближайшая станция метрополитена — «Ладожская».

Название

Первоначально, с 1912 г. , мост именовался Ильинским по расположенной рядом церковь Святого Пророка Илии. В 1950-х гг. первые 5 мостов через Охту, существовавших в то время, были пронумерованы против течения, мост стал называться 3-м Охтинским. 6 ноября 1997 г. мост был переименован в Большой Ильинский (расположенный рядом мост через реку Луппу был назван Малым Ильинским).

История

В 1912 г. на месте деревянного моста по проекту архитектора Г. А. Гиршсона товариществом «Железо-бетон» построен трёхпролётный железобетонный мост. Длина моста составляла 36,5 м, ширина — 9 м, в том числе 2 тротуара по 1,2 м. В 1940—1950 гг. в теле опор моста образовались глубокие раковины (по-видимому, по причине спуска в реку окружающими заводами агрессивных жидкостей), на главных балках пролётного строения обнаружилось разрушение защитного слоя бетона и оголение арматуры. В 1950 г. по проекту инженера В. В. Демченко произведен капитальный ремонт пролетного строения и опор. В 1964 г. мост был уширен за счет выноса тротуаров на консоли. Ширина моста составила 11,1 м, в том числе 2 тротуара по 2,1 м.

В 1991 г. по рекомендации Научно–экспертного совета КГИОП мост был включен в "Список вновь выявленных памятников истории и культуры". Распоряжением мэра Санкт-Петербурга № 108-р от 30.01.1992 г. мост был объявлен памятником истории и культуры.

К концу 1990-х гг. возникла необходимость в ремонте и реконструкции моста из-за неудовлетворительного состояния конструкций и недостаточной пропускной способности.

Заказчиком работ являлся Комитет по благоустройству и дорожному хозяйству администрации Санкт-Петербурга, генподрядчиком — ОАО «Ризалит», генеральным проектировщиком — ЗАО «Институт «Стройпроект». Проект реконструкции моста был разработан инженером А. А. Станевичем. Проект утверждался Научным советом Санкт-Петербурга по вопросам охраны культурного наследия.

10 декабря 2001 г. мост был закрыт закрыт для движения транспорта. В ходе работ на мосту были заменены элементы его полотна, установлена железобетонная плита в основании проезжей части, устроены подземные коммуникации, отреставрированы железобетонные конструкции, уложено асфальтобетонное покрытие. Пролетное строение моста было оставлено без изменений, так как гидроизоляция балластного корыта, выполненная из литого асфальта, сохранилась в удовлетворительном состоянии. Заменена была только его гидроизоляция. Выше по течению был построен второй мост, металлическое пролетное строение которого повторило конфигурацию существующего моста. Торжественное открытие моста после ремонта состоялось 23 декабря 2002 г. в присутствии губернатора города В. А. Яковлева.

Конструкция

Мост трехпролетный балочно-неразрезной системы, по схеме 11,2+13,5+11,2 м. Состоит из двух мостов - железобетонного и металлического, не объединенных друг с другом. Железобетонное пролетное строение имеет 5 главных балок высотой 80 см и систему поперечных балок. Металлическое пролетное строение повторяет конфигурацию железобетонного. Устои и промежуточные опоры из монолитного железобетона на свайном основании. Общая длина моста составляет 36,5 м.

Проезжая часть моста включает в себя 2 полосы для движения автотранспорта, разделенные между собой (на разделительной полосе устроен шов между пролетными строениями). Тротуары вынесены на консоли, отделяются от проезжей части высоким железобетонным парапетом. Покрытие проезжей части и тротуаров — асфальтобетон. Перильные ограждения состоят из железобетонных тумб и металлических, простого рисунка решеток.

Литература

• Новиков Ю. В. Мосты и набережные Ленинграда / Сост. П. П. Степнов. — Л.: Лениздат, 1991. — 320 с.
• Тумилович Е. В., Алтунин С. Е. Мосты и набережные Ленинграда. Альбом. — М.: Издательство Министерства Коммунального Хозяйства РСФСР, 1963. — 298 с.

Ссылки

• [encspb.ru/object/2804006668 Большой Ильинский мост]//Энциклопедия Санкт-Петербург
• [www.stpr.ru/projects/749/ Охтинский мост №3 через р. Охту]//Инженерная группа «Стройпроект»
• [www.ecotrans.spb.ru/content/view/33/56 Капитальный ремонт охтинского моста № 3 через р. Охту в Санкт-Петербурге]//ЗАО «Экотранс-Дорсервис»

Отрывок, характеризующий Большой Ильинский мост

– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.