Rotkäppchen

Rotkäppchen
Основание	28 сентября 1856
Расположение	Фрайбург, Германия
Отрасль	виноделие
Материнская компания	Rotkäppchen-Mumm Sektkellereien (RMSK)
Сайт	[www.rotkaeppchen.de/ rotkaeppchen.de]

К:Компании, основанные в 1856 году

Rotkäppchen (Роткэпхен, Красная Шапочка) — завод шампанских вин в Фрайбурге, выпускающий одноимённое шампанское.

Является производителем традиционного игристого вина Rotkäppchen («Красная шапочка»), или, как его называли, «коммунистического шампанского» — единственного шампанского, выпускавшегося в ГДР. Фирменный знак — завернутое в темно-красную фольгу горлышко.

Компания стала первой восточногерманской компанией, поглотившей западногерманских конкурентов, отчего её часто приводят в качестве примера успешной восточногерманской компании.

История

Компания была основана в 1856 году как винный магазин «Kloss&Foerster» братьями Морицем и Юлиусом Клоссами и их другом Карлом Ферстером, и в этом же году ими было решено производить вино. Первая бутылка шампанского была открыта на свадьбе Юлиуса Клосса 17 июня 1858 года. В 1861 году шампанское под маркой «Monopol» было впервые представлено публике. Но в 1894 году, в связи с вступлением в силу первого немецкого закона (WBG) о защите товарных знаков, от названия «Monopol» пришлось отказаться. Права на него остались за французской винокуренной компанией «Heidsieck & Co».

Первое вино под маркой «Роткэпхен» было выпущено 20 февраля 1895 года.

В 1896 году из 25 дубов на заводе была построена самая большая винная бочка в Германии объемом в 120 000 литров.

После Второй мировой войны завод был в ведении Советской военной администрацией в Германии. Гюнтер Клосс — внук основателя завода — в ноябре 1945 года был арестован в Западной Германии, в дальнейшем основал новый завод в городе Рюдесхайм-на-Рейне.

С июля 1948 года предприятие стало называться «Народное предприятие Завод шампанских вин „Роткэпхен“ во Фрайбурге на Унструте». В последние годы существования ГДР завод производил ежегодно по 15 миллионов бутылок игристого вина.

После воссоединения страны произошло резкое сокращение продаж — в 1991 году было продано только 2,9 миллиона бутылок «Красной Шапочки».

В 1993 году завод возглавил Гюнтер Хайзе (Gunter Heise), который с ещё четырьмя менеджерами завода выкупил госпредприятие при финансовой поддержке бизнесмена Харальда Экес-Шантре — наследника владельца компании Eckes AG Людвига Экеса (Ludwig Eckes).

С 1994 года компания стала активно продвигать марку «Роткэпхен» на западногерманском рынке, и к 2000 году стала лидером немецкого рынка игристых вин, продавая около 50 миллионов бутылок в год.

В 2002 году компания поглотила западногерманские бренды Mumm, Jules Mumm и MM Extra, а через год — элитную марку Geldermann, что завершилось созданием крупнейшего в Германии производителя вин «Rotkäppchen-Mumm Sektkellereien (RMSK)», 58 % которого принадлежит семье Экес, а 42 % семье Гюнтера Хайзе.

В 2006 году компания поглотила ещё одну западногерманскую фирму, производящую бренди Chantré и коньяк Mariacron.

В 2011 году объем продаж компании составил 220 млн бутылок, из которых 116 млн бутылок шампанского «Красная шапочка», а компания стала лидером винного рынка Германии с долей рынка 33 %.

Ссылки

• Клаудиа Превезанос — [www.dw.com/ru/%D0%BA%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D1%88%D0%B0%D0%BF%D0%BE%D1%87%D0%BA%D0%B0-%D0%B8%D0%B3%D1%80%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%B5-%D0%B2%D0%B8%D0%BD%D0%BE-%D0%B4%D0%BB%D1%8F-%D0%BE%D0%B1%D1%8A%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B9-%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BD%D1%8B/a-3942996 «Красная Шапочка»: игристое вино для объединенной страны], Deutsche Welle, 28.02.2009
• [www.dw.com/ru/%D0%BA%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%B0%D1%8F-%D1%88%D0%B0%D0%BF%D0%BE%D1%87%D0%BA%D0%B0-%D0%B2%D1%81%D0%B5%D1%85-%D1%81%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B5%D0%B9-%D0%B8%D0%BB%D0%B8-%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%B8-%D1%83%D1%81%D0%BF%D0%B5%D1%85%D0%B0-%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%87%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%B5%D1%80%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85-%D1%84%D0%B8%D1%80%D0%BC/a-5986180?maca=rus-rss-ru-eco-1053-xml-atom «Красная шапочка» всех сильней, или Истории успеха восточногерманских фирм], Deutsche Welle, 08.09.2010

Отрывок, характеризующий Rotkäppchen

– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.