TIMM

TIMM
Television, Internet, Media for Men
Логотип телеканала
Страна	Германия Германия
Зона вещания	Германия Германия
Время вещания	круглосуточно
Язык вещания	немецкий язык
Центр управления	Берлин
Тематика канала	Канал для гомосексуальных мужчин
Дата начала вещания	1 ноября 2008
Владелец	Deutsche Fernsehwerke GmbH
Слоган	Wir lieben Männer

К:Телеканалы, запущенные в 2008 году

TIMM (Television, Internet, Media for Men) — специализированный коммерческий кабельный телеканал Германии, ориентированный на гомосексуальных мужчин, их друзей, детей и родителей. Владелец канала — Deutsche Fernsehwerke GmbH. Штаб-квартира располагается в Берлине.

Начав своё вещание с большим успехом, руководство телеканала постепенно увязло в финансковых проблемах и с 1 апреля 2010 года канал официально объявил о своём банкротстве. В настоящее время канал из-за отсутствия средств не производит новой продукции и ограничивается повтором старых передач и фильмов, произведённых или закупленных до своего банкротства. Кроме того, на канале по тем же финансовым причинам большое место отводится различным телешопам.

В связи с банкротством телеканала многие кабельные компании отказались от трасляции TIMM в своих сетях. В настоящее время телеканал доступен лишь в сетях Telekom Entertain и Zattoo.

Контент телеканала

До банкротства телеканал производил несколько тележурналов о жизни города, информационные выпуски. На канале подробно освещались все мероприятия, связанные с ЛГБТ-сообществом Германии — репортажи с Christopher Street Day из разных городов страны, различные ЛГБТ-премии, например кинопремия «Тедди». Кроме того, на канале выходил первый на немецком телевидении мужской тележурнал о моде и стиле.

На канале проходили всегерманские телепремьеры таких сериалов как «Ноев ковчег», «Секс в большом Париже», колумбийской теленовеллы «El auténtico Rodrigo Leal» и других сериалов с ЛГБТ-героями. Кроме того, сериал повторял такие популярные в ЛГБТ-среде хиты как «Близкие друзья» и «Секс в другом городе», а также многие телешоу американского телеканала Logo.

Отдельное место в эфире телеканала занимали документальные фильмы, затрагивающие темы гомосексуальности и трансгендерности, каминг-аута, истории ЛГБТ-движения в разных странах. Нередкими также были передачи о жизни ЛГБТ-знаменитостей и гей-икон.

Среди художественных фильмов, транслирующихся на канале, большее место занимали фильмы, затрагивающие тему гомосексуальности, а также фильмы с актёрами, наиболее полюбившимися мужской гомосексуальной аудитории.

Отрывок, характеризующий TIMM

– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.