Tron (хакер)

Tron

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Tron (настоящее имя Борис Флорикик; 8 июня 1972 — между 17 и 22 октября 1998) — германский хакер и фрикер, чья смерть, наступившая при невыясненных обстоятельствах, привела к появлению в германской прессе большого количества гипотез из разряда «теорий заговора». Он был также известен благодаря своему дипломному проекту, представлявшему собой одну из первых известных реализаций телефона со встроенным голосовым шифрованием, получившему название «криптотрон».

Ник Флорикика был взят им в честь одноимённого диснеевского фильма 1982 года. Флорикик занимался взломом разнообразных систем компьютерной безопасности: среди его хакерских атак известен, в частности, взлом защиты германской телефонной карты и создание её работоспособных копий. Впоследствии он был приговорён к 15 месяцам заключения за совершённую в 1995 году кражу телефона-автомата (совершённую им в целях обратной разработки, однако затем приговор был отменён и заменён испытательным сроком.

Флорикик исчез 17 октября 1998 года и был найден 22 октября повешенным с помощью его же ремня на дереве в парке Бритц в берлинском районе Нойкёльн. Причиной его смерти было официально объявлено самоубийство, однако его коллеги, родные и многие германские журналисты утверждали, что на самом деле имело место убийство, причём выдвигались версии как просто убийства криминальными элементами, так и убийства в связи с техническими разработками Флорикика. В прессе по просьбе родителей погибшего хакера его обычно называли «Борис Ф.», хотя в некоторых как отечественных, так и зарубежных публикациях его фамилия указывалась полностью: например, в Computerwoche в декабре 1998 года или в Observer в 2002 году.

Имя Флорикика вновь активно упоминалось в прессе в период с декабря 2005 по январь 2006 годов, когда его родители и Энди Мюллер-Магун предъявили в Германии судебный иск к фонду «Викимедиа» в связи с тем, что в разделе Википедии на немецком языке было написано настоящее имя хакера. Предъявленный ими предварительный иск включал требования убрать из статьи в немецкоязычной Википедии имя Флорикика, а также в течение двух недель после получения иска сообщить имя представителя фонда в Германии; берлинский суд удовлетворил иск, наложив временный судебный запрет на размещение информации об имени хакера, однако оно не было убрано. Эти события широко освещались в германской и нидерландской прессе. 17 января 2006 года берлинский суд удовлетворил очередной иск представителей Флорикика, наложив временный судебный запрет на использование домена wikipedia.de в качестве перенаправления на адрес, по которому можно попасть в немецкоязычную Википедию. При попытке зайти в немецкоязычную Википедию по данному адресу перед пользователем появлялось сообщение, объясняющее ситуацию. Представители «Викимедиа» заявляли, что намерены продолжать борьбу за свободу информации. Chaos Computer Club, в котором работал Флорикик, дистанцировался от событий, заявив, что это касается только родных хакера и Википедии. Энди Мюллер-Магун в интервью австрийскому онлайн-изданию Futurezone 19 января 2006 года признался, что истинной причиной подачи им иска было обнаружение рассказа, сюжет которого напоминает историю Флорикика, а главный герой носит ту же фамилию; в ответ на предъявленные претензии автор рассказа якобы заявил, что в немецкоязычной Википедии тоже указано это имя. 9 февраля 2006 года судебный запрет на использование домена wikipedia.de был отменён, а очередной иск представителей Флорикика был отклонён.

Библиография

• Burkhard Schröder: Tron: Tod eines Hackers («Tron: Death of a hacker»). rororo, 1999, ISBN 3-499-60857-X.

Отрывок, характеризующий Tron (хакер)

Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.