Абордажный ворон
Аборда́жный во́рон (лат. corvus — ворон) — приспособление, применявшееся в римском флоте для абордажного боя. Широко известен со времён Первой Пунической войны против Карфагена.
В своей третьей книге цикла «История» Полибий описывает эту разновидность штурмового трапа как мост 1,2 метра шириной и 10,9 метров длиной с невысокими перилами с обеих сторон. Вероятно, «ворон» в виде перекидного моста устанавливали на носу корабля. Одна его сторона прикреплялась к нижней части специального столба, а вторая была соединена с этим столбом верёвкой. При ослаблении верёвки ворон опускался на неприятельский корабль. В передней части «ворона», на его нижней поверхности, закрепляли большой железный крюк или шип, что придавало передней части трапа клювообразную форму (отсюда и название «ворон»). Крюк был сделан так, чтобы пробить палубу корабля противника при спуске «ворона», что обеспечивало крепкую сцепку судов и свободный проход для римской морской пехоты (manipularii).
В III веке до н. э. Рим не имел ни могучего военно-морского флота, ни большого опыта морских войн. Более того, до Первой Пунической войны, Римская республика не начинала военных кампаний за пределами Апеннинского полуострова. Военная сила Республики были исключительно сухопутной, а определяющими компонентами этой силы были дисциплина и мужество римских солдат. «Ворон» неожиданно позволил Риму противопоставить свои сухопутные силы морским силам Карфагена, которые превосходили римский военный флот. Применение римлянами абордажной тактики сработало — они выиграли несколько битв, наиболее значительными из которых были битва при Милах, сражение при Сулках, битва при мысе Экном, а также сражение у Тиндарского мыса.
Несмотря на ряд преимуществ, у «ворона» были и серьёзные недостатки: современные эксперименты показали, что вес «ворона» должен был негативно сказываться на мореходных качествах судна, на который он устанавливался. Римляне почти полностью потеряли два своих флота в штормах 255 до н. э. и 249 до н. э., в значительной степени по причине неустойчивости судов, вызванной этими устройствами. Вероятно, такие потери стали основной причиной отказа от использования «ворона» при проектировании кораблей к концу Первой Пунической войны. По мере совершенствования римской военно-морской тактики и набора более опытных судовых команд, преимущество «ворона» в битвах больше не перевешивало риск его использования. «Ворон» не упоминается в источниках того периода после битвы при мысе Экном, а битва при Эгатских островах, которая и решила судьбу Первой Пунической войны, уже точно велась без использования «воронов». Тем не менее, позднее, в битве при Ноле, римляне применяли устройства под названием arpax, которые были сделаны на основе «ворона».
Напишите отзыв о статье "Абордажный ворон"
Литература
- Голдсуорти, Адриан (2004). Падение Карфагена. Cassel Publications. ISBN 0-304-36642-0.
- Gonick, Larry (1994). «The Cartoon History of the Universe II». Doubleday. ISBN 0-385-26520-4.
См. также
Ссылки
- [glossary.ru/cgi-bin/gl_sch2.cgi?RAhuwkgm Сопутствующая терминология]
- [flot.com/history/branches/nk/primenenie_NK.htm Отечественный и зарубежный опыт применения надводных сил (Интернет статья)]
- [www.xlegio.ru/cl_rom2.htm Римский флот. Вооружение и тактика]
- [hobby.rin.ru/articles/html/1328.html История судостроения]
Отрывок, характеризующий Абордажный ворон
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
