Абу Шади, Ахмед Заки

Ахмед Заки Абу Шади
араб. أحمد زكي أبو شادي‎
Дата рождения:	19 февраля 1892(1892-02-19)
Место рождения:	Каир, Египет
Дата смерти:	12 апреля 1955(1955-04-12) (63 года)
Место смерти:	Вашингтон, США
Гражданство:	Египет, США
Род деятельности:	поэт, прозаик, драматург, филолог, переводчик, журналист, преподаватель
Направление:	романтизм
Жанр:	касыда, историческая поэма, историческая повесть
Язык произведений:	арабский

Ахме́д За́ки Абу́ Ша́ди (араб. أحمد زكي أبو شادي, Aḥmad Zakī Abū Shādī‎; 1892—1955) — египетский поэт, писатель, филолог и переводчик, с 1946 года проживавший в США.

Биография

Родился в Каире 9 февраля 1892 года. Получив начальное и среднее образование в Египте, затем на протяжении 10 лет учился в Лондонском университете (1912—1922) по специальности врач-бактериолог. Всерьёз там увлёкся литературой и пчеловодством. В 1936 году основал в Каире литературный кружок «Аполло» и одноимённый журнал, вокруг которого группировались представители различных течений египетской поэзии. Со дня образования (1938) работал в Александрийском университете профессором бактериологии. С 1939 года в Александрии издавал журнал «Адаби».

В апреле 1946 года эмигрировал в США. В Нью-Йорке редактировал газеты и журналы арабской диаспоры, был профессором арабской литературы в Азиатском институте Нью-Йоркского университета, сотрудничал в качестве литературного редактора в радиовещательной компании «Голос Америки».

Скоропостижно скончался в Вашингтоне 12 апреля 1955 года.

Творческая деятельность

Писал лирические касыды и поэмы (изданы в 17 диванах), повести и драмы в стихах, исторические повести. Занимался исследованиями по арабской поэтике, автор литературно-критических статей. Переводил произведения западноевропейских и восточных поэтов, в том числе газели Хафиза Ширази и рубаийат Омара Хайяма, трагедии У. Шекспира.

Диваны (сборники стихов и поэм)

• «Росы на заре» (араб. أنداء الفجر‎, 1910)
• «Стон и звон» (араб. أنين ورنين‎, 1925)
• «Родина фараонов» (араб. وطن الفراعنة‎, 1926)
• «Лучи и тени» (араб. أشعة وظلال‎, 1931)
• «Видения весны» (араб. أطياف الربيع‎, 1933)
• «Фонтан» (араб. الينبوع‎, 1934)
• «С небес» (араб. من السماء‎, 1949, Нью-Йорк)

Исторические поэмы

• «Наваринское сражение» (араб. نكبة نافارين‎, 1924)
• «Маха» (араб. مها‎, 1926)
• «Зенобия, царица Пальмиры» (араб. الزباء، أو، زنوبيا ملكة تدمر‎, 1927)

Исторические повести

• «Ибн Зейдун в заключении» («Ибн Зейдун фи сиджнихи», 1925)
• «Кончина Имру-ль-Кайса» («Ихтидар Имру-ль-Кайс», 1925)

Либретто

• «Богини: символическая опера в 3 актах» (араб. الآلهة‎, 1927)

Ссылки

• [www.almoajam.org/poet_details.php?id=519 Биография и список сочинений  (ар.)]

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Абу Шади, Ахмед Заки

– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.