Авраменко

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Авраменко — украинская фамилия, происходит от имени Авраам.



Известные носители

  • Авраменко, Альберт Куприянович (1940—2007) — советский и российский звукорежиссёр[1].
  • Авраменко, Альберт Петрович (1937—2013) — советский и российский литературовед, профессор МГУ.
  • Авраменко, Андрей Андреевич (188?—1922) — повстанческий атаман, командовал отрядами повстанцев петлюровского толка.
  • Авраменко, Валентин:
  • Авраменко, Михаил Иванович (1914—1944) — Герой Советского Союза.
  • Авраменко, Олег Евгеньевич (род. 1967) — украинский писатель-фантаст.
  • Авраменко, Олеся Александровна (род. 1959) — украинский искусствовед, куратор, арт-критик, кандидат искусствоведения (1993).
  • Авраменко, Ольга Сысоевна (род. 1934) — Народный учитель СССР (1979). Заслуженный учитель БССР (1973).
  • Авраменко, Павел Михайлович (1923—1981) — полный кавалер ордена Славы.
  • Авраменко, Пётр Иванович (род. 1937) — бандурист, Заслуженный артист Украины.
  • Авраменко, Пётр Никитович (1915—2003) — Герой Советского Союза.
  • Авраменко, Роман Валерьевич (род. 1988) — украинский метатель копья.
  • Авраменко, Сергей Викторович (род. 1954) — вице-адмирал России.
  • Авраменко, Станислав Александрович (1936—1996) — инженер-строитель и гидротехник, лауреат Государственной премии СССР.
  • Авраменко, Степан Степанович (1918—2010) — советский партийный и государственный деятель.
  • Напишите отзыв о статье "Авраменко"

    Примечания

    1. [www.unikino.ru/images/stories/archive/2da/sk-233.pdf Прощание: Альберт Авраменко // Газета «СК-новости», № 3 (233) от 9.03.2007 — стр. 17]
    2. Музалевский М. В. Герои Социалистического Труда. Биобиблиографический словарь. — М.: РИЦ "Кавалер", 2008. — Т. 2. — 200 с.


    __DISAMBIG__

    Отрывок, характеризующий Авраменко

    Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
    – Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
    – Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
    Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
    – И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
    – Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
    – А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
    – Я его давно замечал, – сказал другой.
    – Да что, солдатенок…
    – А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
    – Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
    – Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
    – Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
    – А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
    – Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
    – Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
    – Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
    – А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
    – А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
    – А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
    – Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.