Адоний

Адо́ний, Адони́ческий стих (др.-греч. Ἀδώνιος) — 5-сложный стих античной метрики, который рассматривается как хориямб + анкепс (произвольный слог): —UU—X, или дактиль + спондей/хорей: —UU|—X. Относится к логаэдам. Название связано с именем Адониса, возгласы-славословия в честь которого имеют такую конфигурацию слогов: ὦ τὸν Ἄδωνιν. Пример:

Rīsit Apōllō
Гораций, Carm. I X, 12

Самостоятельно практически не используется; обычно употребляется в составе строф, чаще всего последним стихом Малой сапфической строфы. В некоторых случаях не отделяется словоразделом от предыдущего стиха:

ἰζάνει καì πλασίον ἆδυ φωνεύ¦¦σας ὑπακούει.
Сапфо

Grosphe, non gemmis neque purpura ve¦¦nale nec auro.
Гораций, Carm. II XVI, 7—8

(Это может свидетельствовать о том, что первоначально адония как отдельного элемента в этой строфе не было.)

В русской традиции адонию соответствует двустопный дактиль с женским окончанием.

Литература

• Цисык А. З., Шкурдюк И. А.. Античная метрика. Минск, 2004.
• [www.horatius.ru/index.xps?17.0.26 Север Г. М.. Краткий справочник по античной метрике]

Отрывок, характеризующий Адоний

– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.