Академия поэзии и музыки

Академия поэзии и музыки (фр. Académie de poésie et de musique), известная также под названиями Дворцовая академия (Académie du Palais) и Академия Баифа (Académie de Baïf) — старейшая французская академия. Основана поэтом Ж. А. Баифом и композитором и лютнистом И.Т. де Курвилем при поддержке короля Карла IX в 1570 году в Париже. Различались два класса членства: «мусикийцы» (сюда входили собственно музыканты, но также поэты) и «слушатели» (члены этой группы уплачивали регулярные взносы). Собрания академиков происходили в доме Баифа в Париже, после смерти Карла IX — в Лувре (с высочайшего дозволения короля Генриха III). Прекратила существование в 1584 году.

Краткая характеристика

Основной целью Баифа было возрождение античной (главным образом, древнегреческой) поэзии и музыки — древнего искусства, которое в соответствии с воззрениями эпохи рассматривалось как эстетический идеал. Поскольку во французском языке нет никаких предпосылок для воссоздания квантитативной метрики, необходимые для возрождения «долготы» и «краткости» слогов нашлись в музыке с её возможностью точного (рационального) соотнесения долгих и кратких длительностей. Такая экспериментальная музыка в Академии получила название «музыка, размеренная в античной манере» (фр. musique mesurée à l’antique).

В попытке воплотить в музыке новую поэзию, созданную в псевдо-античной «квантитативной» метрике, наиболее ревностным сторонником идей Баифа стал Клод Ле Жён. Чтобы музыка не затемняла ритмический рисунок, Ле Жён свёл к минимуму технику полифонической разработки темы (типичную для многих жанров вокальной музыки позднего Возрождения) и орнаментирование; хоральная фактура его многоголосных сочинений близко подходит к гомофонии.

Эксперименты в области взаимодействия музыки и стиха привели к появлению необычных текстомузыкальных форм, передающих античную строфику (сапфическая строфа, элегический дистих и др.), и породили оригинальные метроритмические эффекты (особенно яркий — в чередовании бинарной и тернарной метрических групп в пределах одной фразы текстомузыкальной строки).

Помимо Ле Жёна антикизирующие идеи Баифа оказали влияние на творчество других академиков-композиторов — Юсташа дю Карруа (1549-1609), Жака Модюи (1557-1627), Гийома Котле (1530-1606).

См. также

• Musique mesurée

Литература

• Julleville L.P. de. Histoire de la langue et de la littérature française. T.3. Paris: Armand Colin, 1897, p.205.
• Walker D.P. The aims of Baїf’s Académie de poésie et de musique // Journal of the Renaissance and Baroque Music. 1946-47. Vol. 1. P. 91-100.
• Brown H.M., Fenlon I. Academy // The New Grove Dictionary of Music and Musicians. L., N.Y., 2001.

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=pj9CPryUIM0&list=PLqg1gfZTYrr-UxKVpNT_0WsvAZJlBblSF Музыка при дворе Генриха IV (Карруа, Ле Жён, Модюи)]. Концерт в Версале, 11.12.2010

Отрывок, характеризующий Академия поэзии и музыки

– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.