Акритас, Альбина Георгиевна

Альбина Акритас
Дата рождения:	12 июля 1934(1934-07-12) (89 лет)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Жанр:	Живопись, Монументальная живопись
Учёба:	Институт имени Репина
Звания:

Альби́на Гео́ргиевна Акри́тас (род. 12 июля 1934, Москва, СССР) — советский и российский живописец, художник-монументалист, график, поэт, педагог, профессор. Член Президиума Российской академии художеств с 1999 года.

Академик РАХ (1997; член-корреспондент 1987). Народный художник РФ (2004). Член Союза художников СССР с 1962 года. Член Союза писателей РФ с 1997 года.

Биография

Альбина Акритас родилась 12 июля 1934 года в Москве.

Окончила живописный факультет Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина Академии художеств СССР в 1961 году (педагоги: профессор, нар. худ СССР, академик В. М. Орешников, профессор, нар. худ. СССР, академик А. А. Мыльников, профессор, нар. худ. СССР, академик Б. С. Угаров).

В 1962 году принята в Союз художников СССР.

Живет и работает в поселке Селятино под Москвой.

Семья

• Отец — Акритас Георгий Федорович
• Мать — Симакова Валентина Иосифовна
• Муж — Народный художник России, академик Олег Огурцов (1933 г.р)
• Сын — художник Огурцов Никита Олегович (1962 г. р.).

Основные произведения

Живопись:

• «Строительницы» (1964)
• Серия «Прачки в Переславле-Залесском» (1966)
• «Времена года» (1984)
• «Сбор урожая» (1984)
• «Прощание»
• «В раздевалке» (1983)
• «Пруд в деревне» (1984)
• «Вечер» (1984)
• «Беседа» (1986)
• «Осень» (1986)
• «Вечер в Тригорском» (1987)
• «Троянцы» (1989)
• «Пейзаж в Англии» (1990)
• «Монастырь в Переславле-Залесском» (1990)
• «Домик в Селятине» (1991)
• «Танцовщицы» (1992)
• «Похищение Европы»(1992)
• «Гермес и Майя» (1992)
• «Возвращение блудного сына» (2002)

Графика:

• Серия «Двадцать первостепенный год»
• Серия «Сорок основополагающий год» (1982)
• Серия «Парки Ленинграда» (1982)
• «Работа художника» (1982)
• «Автопортрет»(1982)
• «Обнаженная модель»(1982)
• «Скульптор»(1982—1983)
• «Рисование с натуры»(1982—1983)
• «Вечерний пейзаж»(1983)
• «Античный театр» (1989)
• «Воины» (1989)
• «Персонажи древнегреческой поэзии» (1989)
• «Танцовщицы» (1992)
• «Сиртаки» (1992)

Монументальная живопись:

• 7 монументальных фресок на тему «История Психеи» для Белого зала Президиума Российской Академии художеств (2000)
  • «Разговор Венеры с Купидоном» (400х300см)
  • «Психея на вершине горы» (400х300см)
  • «Сцена в спальне» (400х300см)
  • «Психея в подземном царстве, в Тартаре» (400х300см)
  • «Уснувшая Психея» (400х300см)
  • «Летящие Купидон и Психея» (400х300см)
  • «Свадьба Психеи и Купидона» (200х300см)

Выставки

• Москва (1972, 1985, 1993, 1996, 2001)
• Ленинград (1987)
• Наро-Фоминск (1999)
• Вильнюс (1970)
• Варшава (1974)
• Белград (1974)
• Бостон (1989)
• Лондон (1990)
• Афины (1992)
• Вена (1995)

Награды и звания

• Народный художник Российской Федерации (2004)
• Заслуженный художник РСФСР (1981)
• Действительный член РАХ (1997)

Ссылки

[albinaakritas.com/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Акритас, Альбина Георгиевна

«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.