Албул, Анатолий Михайлович

Анатолий Албул
Личная информация
Клуб	Медик, Спартак, СКА (Ленинград)
Дата рождения	1 июня 1936(1936-06-01)
Место рождения	Ленинград, РСФСР, СССР
Дата смерти	13 августа 2013(2013-08-13) (77 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург, Россия
Спортивная карьера	1952—1968
Тренеры	В. Г. Корнилов; Сергей Преображенский.
Рост	181
Вес	87
Награды и медали Вольная борьба Олимпийские игры Бронза Рим 1960 до 87 кг Чемпионат мира Серебро София 1963 до 87 кг Кубок мира Золото София 1958 до 87 кг Государственные награды

Анатолий Михайлович Албул (1 июня 1936 (по другим данным 4 июня 1936), Ленинград — 13 августа 2013, Санкт-Петербург) — советский борец вольного стиля, бронзовый призёр Олимпийских игр, серебряный призёр чемпионата мира, обладатель Кубка мира, неоднократный чемпион и призёр чемпионатов СССР. Заслуженный мастер спорта СССР (1966).

Биография

Родился в Ленинграде в 1936 году. Борьбой начал заниматься в 1952 году. Уже в 1955 году завоевал второе место на чемпионате СССР. Затем на чемпионатах СССР боролся с переменным успехом (всего выступал на 14 чемпионатах). В 1958 году стал обладателем Кубка мира.

В 1960 году на чемпионате СССР занял только третье место, но был отобран для участия в олимпийских играх.

На Летних Олимпийских играх 1960 года в Риме боролся в весовой категории до 87 килограммов (полутяжёлый вес). Победитель определялся по минимальному количеству штрафных баллов: за чистую победу (туше) штрафные баллы не начислялись, за победу по решению судей начислялся 1 штрафной балл; за чистое поражение начислялись 4 штрафных балла, за поражение по очкам начислялись 3 штрафных балла, за ничью 2 штрафных балла. Спортсмен, получивший до финальных схваток 6 штрафных баллов, выбывал из турнира. Когда оставалось три или меньше борцов, они разыгрывали между собой медали.

В схватках:

• в первом круге выиграл решением судей у Ойгена Хольцера (Швейцария) и получил 1 штрафной балл;
• во втором круге выиграл решением судей у Валчо Костова (Болгария) и получил 1 штрафной балл;
• в третьем круге на 12-й минуте тушировал Цезара Ферререса (Венесуэла);
• в четвёртом круге проиграл решением судей Исмету Атлы (Турция) и получил 3 штрафных балла;
• во пятом круге выиграл решением судей у Дэна Бранда (США) и получил 1 штрафной балл.

Имея 6 штрафных баллов выбыл из турнира. Поскольку осталось лишь два финалиста, была проведена встреча за третье место с Викингом Пальмом, который тоже выбыл с теми же баллами. В их встрече была зафиксирована ничья, и бронзовый призёр определялся взвешиванием. Албул оказался несколько легче и завоевал бронзовую медаль.

После олимпийских игр наконец становится чемпионом СССР в 1962 году и в 1963 году отстаивает титул.

Окончил институт имени П. Ф. Лесгафта.

С 1965 по 1974 год являлся преподавателем ВВМУ подводного плавания им. Ленинского комсомола. С 1974 по 1987 год преподаватель Военного инженерного Краснознамённого института имени А. Ф. Можайского.. Являлся председателем некоммерческой организации «Санкт-Петербургский центр физической культуры и здоровья детей, молодёжи, инвалидов и ветеранов спорта Анатолия Албула».

Отрывок, характеризующий Албул, Анатолий Михайлович

Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.