Атлы, Исмет

Исмет Атлы
Личная информация
Пол	мужской
Оригинальное имя	тур. İsmet Atlı
Гражданство	Турция Турция
Специализация	Вольная борьба, греко-римская борьба
Дата рождения	1931(1931)
Место рождения	Козан, Турция
Дата смерти	4 апреля 2014(2014-04-04)
Рост	173 см
Награды и медали Вольная борьба (Мужчины) Летние Олимпийские игры Золото Рим 1960 до 87 кг Чемпионаты мира Бронза Стамбул 1957 до 87 кг Средиземноморские игры Золото Александрия 1951 до 79 кг Греко-римская борьба (Мужчины) Чемпионаты мира Серебро Токио 1954 до 79 кг Бронза Толидо 1962 до 87 кг

Исмет Атлы (тур. İsmet Atlı; 1931, Козан, Турция — 4 апреля 2014) — турецкий борец, чемпион летних Олимпийских игр в Риме (1960) по вольной борьбе.

Спортивная карьера

Как и многие другие турецкие борцы, он выступал как на турнирах по греко-римской борьбе, так и на турнирах по вольной борьбе.

В 1951 году завоевал золотую медаль Средиземноморских игр. В 1952 году он выступил на соревнованиях по греко-римской борьбе на Олимпийских играх в Хельсинки, но был лишь 5-м. В 1953 году он участвовал в чемпионате мира, но занял лишь 4-е место, однако в 1954 году ему удалось стать вице-чемпионом мира по греко-римской борьбе. На чемпионате мира 1955 года Исмет Атлы был лишь 5-м, но зато в 1956 году выиграл кубок мира.

На Олимпийских играх в Мельбурне (1956) ему опять не повезло: он опять был четвёртым (на этот раз в соревнованиях по вольной борьбе). На чемпионате мира 1957 года Исмет Атлы завоевал бронзовую медаль в вольной борьбе, а на Олимпийских играх в Риме (1960) — золотую. На чемпионате мира 1962 года он выступал как в вольной, так и в греко-римской борьбе, и в греко-римской борьбе завоевал бронзовую медаль, а в вольной стал лишь четвёртым.

После этого он завершил спортивную карьеру, и стал работать тренером и спортивным журналистом.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/at/ismet-atli-1.html Исмет Атлы] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Атлы, Исмет

– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.