Анфимов, Никита Владимирович
Поделись знанием:
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
| Никита Владимирович Анфимов | |
| Место рождения: |
имение Ярошовка, Харьковская губерния |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Краснодарский историко-археологический музей-заповедник им. Е. Д. Фелицына |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: |
КубГУ |
| Известен как: |
автор книг о древностях Кубани |
Никита Владимирович Анфимов — советский и российский археолог, кандидат исторических наук, профессор, почетный гражданин Краснодара.
Содержание
Краткая биография и деятельность[1]
- Никита Владимирович родился в 1909 году в имении своей бабушки Ярошовка Харьковской губернии, и по отцовской, и по материнской линии имел дворянские корни, накрепко вплетенные фамилиями Орловых и Беклемишевых в российскую историю.
- с 1925 года — внештатный сотрудник Кубанского научного музея (ныне Краснодарский историко-археологический музей-заповедник им. Е. Д. Фелицына).
- — участвовал в исследовании древних меотских городища на правом берегу реки Кубань в районе станиц Елизаветинской и Марьянской;
- — обнаружил в Краснодаре могильники на улице Почтовой.
- с 1930 года - штатный сотрудник указанного музея.
- с 1931 года - студент на Центральных курсах музейных работников в Истре,
- с 1934 года - зачислен на 3-й курс исторического факультета в Краснодарский пединститут (ныне КубГУ).
- с 1937 года - преподаватель КубГУ (кафедра всеобщей истории)
- 1938 год - защитил кандидатскую диссертацию «Основные этапы развития культуры меото-сарматских племен Прикубанья» в Институте археологии АН СССР.
- фактически в СССР это была первая научная работа, где оседлые меоты как племя были отделены от других кочевников.
- с 1936 года - рукводил в организованных им археологических экспедициях от музея, произвел всего около сотни раскопок.
- нашел и описал сотни памятников археологии: курганов, могильников, редантов, дольменов.
- разработал первую периодизацию меотской культуры.
- более 15-ти лет участвовал в раскопе Семибратнего городища,
- с 1936 года - доцент
- в 1972-м, на раскопе Казазовского могильника в Адыгее нашел меотское городище, а над ним — 900 средневековых погребений.
Еженедельник «Краснодар» № 8(280), публиковал о нём[2] :
...Анфимову принадлежит честь открытия научному археологическому миру эталонных памятников меотской культуры, таких как Усть-Лабинский могильник №2.
...Анфимовым обнаружены и описаны сотни археологических памятников, в том числе — более 150 меотских городищ. Сведения об этом легли в отчеты и сегодня хранятся в архивах Института археологии и Краснодарского музея-заповедника им.Фелицына и представляют богатейший материал для дальнейшего исследования меотской культуры.
...Анфимов был живой энциклопедией древней истории Кубани, в такой полноте её никто не знал. Он был по-настоящему единственным копающим археологом в крае, и работа его так захлестывала, что все опубликовать, что он собрал, изучил, исследовал, Анфимов просто не успевал физически. Он хотел объять необъятное. И отчасти ему это удалось.
Научная деятельность
- опубликовал более 60-ти научных трудов
- Анфимов Н. В. Денежное обращение на Елизаветинском городище — эмпории Боспора на Средней Кубани, «Вестник древней истории», 1966, №2.
- Анфимов Н. В. Новые данные к истории Азиатского Боспора.
- Анфимов Н. В. Рыбный промысел у меотов[3]
- Анфимов Н. В. Из прошлого Кубани, [2 изд.]. — Краснодар, 1958.
Публицистика по археологии
- Анфимов Н. В. Книга «Древнее золото Кубани» (переведена на иностранные языки)
- Анфимов Н. В. Книга «Из прошлого Кубани»
- Анфимов Н. В. Книга «Древние поселения Прикубанья»
- Анфимов Н. В. Книга «Курганы рассказывают»
Дети
- сын Игорь[1] - в настоящее время старший научный сотрудник отдела археологии вышеуказанного музея-заповедника.
- недавно совместно с Е.А. Хачатуровой опубликовал «Дневники М.В. Покровского и Н.В. Анфимова 1927-1928 гг. (материалы к истории археологии Кубани)»[4].
Напишите отзыв о статье "Анфимов, Никита Владимирович"
Примечания
- ↑ 1 2 [old.ki-gazeta.ru/rubrics/history/21873.html Газета Краснодарские известия]
- ↑ [ka2.ru/nauka/nikita_1.html В. Молотилов Золото Кубани]
- ↑ [histfishing.ru/biblio/tema/11-bronse/37-anfimov-nv-rybnyj-promysel-u-meotov Анфимов Н.В. Рыбный промысел у меотов]
- ↑ [www.nasledie.org/v3/ru/?action=view&id=279620 Сайт ГУП"Наследие"]
Ссылки
Отрывок, характеризующий Анфимов, Никита Владимирович
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
