Арго, Абрам Маркович

Абрам Арго
Имя при рождении:	Абрам Маркович Гольденберг
Псевдонимы:	А. Арго, Дядя Емеля
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род деятельности:	поэт, переводчик, драматург
Язык произведений:	русский
Награды:

Абра́м Ма́ркович Арго́ (настоящая фамилия Го́льденберг; 1897—1968) — русский поэт, драматург, переводчик.

Биография

Окончил Елисаветградскую гимназию. Печататься начал в одесских газетах. В апреле 1917 года приехал в Москву, сотрудничал в «Новой жизни». Весной 1919 уехал в Киев, Одессу; остановился в Харькове. В отделе «Окон РОСТА» придумывал темы, рисовал и оформлял плакаты. Заведовал литературной частью театра миниатюр «Гротеск».

В 1920 вернулся в Москву. С другом и впоследствии многолетним соавтором Н. Адуевым и режиссёром Д. Гутманом публиковал агитационные пьески в стиле «петрушечного» театра («Петрушка-крестьянин», «Петруха и разруха» и др.) в журнале «Раненый красноармеец» (1920). Эти сценки, а также задорные куплеты с танцами «Политмазурка», «Полька», патетическая декламация Арго «Памяти парижских коммунаров» входили в репертуар теревсатов. В Московском теревсате летом 1920 с успехом шло трёхактное политобозрение «Путешествие Бульбуса 17-21» Арго, Адуева и Гутмана.

В 1920-е гг. Арго становится одним из постоянных авторов «Синей блузы». Его перу принадлежит множество антре, маршей-парадов, открывавших выступления синеблузников, остро злободневных сатирических «агитбуффонад», номеров музыкальной эксцентрики, пародий. Писал сатирические куплеты для ведущих эстрадных артистов. В 1925—1926 гг. участвовал в создании первых обозрений Московского театра сатиры (совместно с Адуевым, Гутманом, В. Типотом), в создании Театра обозрений Московского дома печати. Дискуссии о сатире, ориентация на «положительную» тему вынудили Арго отойти от эстрады.

Много переводил, особенно с французского, которым владел в совершенстве: В. Гюго («Рюи Блаз»), О. Барбье, Ф. Вийона, А. Рембо, Т. де Банвиля и др. В 1960-е гг. выступал со статьями в журнале «Советская эстрада и цирк».

Двоюродный брат — поэт и переводчик Марк Ариевич Тарловский.

Сочинения

• [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=2993 pdf Старая Англия: Стихи.] — Харьков: Litera, 1919. — 32 с.
• Политическая пародия. — М.: Всерос. пролеткульт, 1925. — 52, [1] с.
• [imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=2992 pdf Литература и окрестности:] [Сб. сатирич. стихов] / Рис. и обл. А. Радакова. — М.: Мол. гвардия, 1933. — 77, [3] с.
• Сатирические очерки из истории русской литературы. В 4 частях. — М.: Гослитиздат, 1939. — 144 с.
• Наступление: Книга стихов. — [Новосибирск]: Новосибгиз, 1942. — 32 с.
• Подлинники и переводы: [Стихи] / Илл. Г. Валька. — М.: Правда, 1957. — 55 с.
• Из зарубежных поэтов. — М.: Гослитиздат, 1958. — 215 с.
• Сосед с вещами: [Стихи] / Рис. Ю. Черепанова. — М.: Правда, 1961. — 63 с.
• Звучит слово: Очерки и воспоминания. — М.: Детгиз, 1962. — 102 с.
  • [Изд. 2-е]. — М.: Дет. лит., 1968. — 81 с.
• Десятая муза. (Непереводимость и всепереводимость). — М.: Сов. Россия, 1964. — 86 с.
• Восторги и вдохновения: Книга примеров. — М.: Дет. лит., 1965. — 78 с.
• На всякий случай: [Стихи] / Рис. Ю. Ганфа. — М.: Правда, 1965. — 63 с.
• Своими глазами: Книга воспоминаний. — М.: Сов. писатель, 1965. — 230 с.
• Французские поэты. Избранное в пер. Арго. — [М.: Худ. лит., 1967]. — 150 с.
• За много лет: Стихи / Вступ. ст. З. Паперного. — М.: Сов. писатель, 1969. — 107 с.

Ссылки

• www.vekperevoda.com/1887/argo.htm
• bibliography.ufacom.ru/au/2230
• www.ruscircus.ru/encyc?func=text&sellet=%C0&selword=1849

Отрывок, характеризующий Арго, Абрам Маркович

Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.