Арсиноя II

Арсиноя II Филадельфия — дочь Птолемея I Сотера и Береники I.

Трижды была замужем. Первый муж — диадох Лисимах, которому она родила троих сыновей — Птолемея, Лисимаха и Филиппа. Конец браку положила смерть Лисимаха в битве при Коропедиуме в 281 году до н. э. После чего она держала под своим командованием гарнизон Кассандрии до зимы в 281-280 годах до н. э.

Вторым браком в 280 году до н. э. вышла замуж за своего единокровного брата Птолемея Керавна, царя Македонии (сына Птолемея I и Эвридики I). Брак закончился тем, что Птолемей Керавн убил двоих её младших, малолетних, детей от Лисимаха, после чего она бежала на Самофракию. От этого брака у неё не было детей.

Третьим браком вышла замуж за своего родного брата Птолемея II Филадельфа, между 280 и 272 (вероятно, 273) годами до н. э. Она не имела детей от Филадельфа, но после её смерти (вероятно, в конце 260 года до н. э.) Птолемей II объявил её законной матерью своих детей от Арсинои I.

Арсиноя II была объединена с Птолемеем II в 273-271 годах до н. э. в культ богов Филадельфов. Птолемей II Филадельф переименовал Крокодилополь в Арсиною в её честь.

Источники: Павсаний, Плутарх «Деметрий».

Имя

Тип имени		Иероглифическое написание		Транслитерация — Русскоязычная огласовка
«Тронное имя» (как царь Верхнего и Нижнего Египта)				ḫnm(t)- jb-n-M3ˁt mr(t)-nṯrw
«Личное имя» (как сын Ра)				ˁrsjn3t (ˁAρσινóɳ)

Исследования

• S.M. Burstein, Arsinoe II Philadelphos: A Revisionist View. — In: Philip II, Alexander the Great and the Macedonian Heritage, eds. W.L. Adams, E.N. Borza, Washington, 1982, 197—212.
• Ладынин И. А., Попова Е. А., Египетская подвеска, найденная на городище Чайка (Северо-Западный Крым), и посмертное обожествление Арсинои II Филадельфы // Вестник древней истории, 2010, № 2, 71-85.

Предшественник: Арсиноя I

Царица Египта ? до н. э.

Преемник: Береника II

Отрывок, характеризующий Арсиноя II

и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.