Арутюнов, Сергей Гевондович
| Сергей Арутюнов | ||||
 | ||||
| Род деятельности: |
управляющий трестом «Добропольеуголь» | |||
|---|---|---|---|---|
| Дата рождения: | ||||
| Место рождения: | ||||
| Гражданство: | ||||
| Дата смерти: | ||||
| Награды и премии: |
| |||
Сергей Гевондович Арутюнов (27 октября 1920 — 11 мая 1995) — управляющий трестом «Добропольеуголь» (г. Доброполье, Донецкая область, Украинская ССР), Герой Социалистического Труда.
Биография
Родился в г. Мары (Туркмения), перед войной поступил в Донецкий индустриальный институт.
Во время Великой Отечественной войны был механиком-водителем танка на 1-м Белорусском фронте.
После окончания войны ещё два года служил в Германии, а затем вновь продолжил учёбу в Донецке.
После выпуска из института (1949) работал на одной из угольных шахт на Сахалине. Прошел путь от начальника участка до начальника шахты, в 1955 году был направлен на учёбу в Академию угольной промышленности в Москве.
Продолжил трудовую деятельность в Макеевке, где сначала возглавил шахту, а затем три года работал управляющим трестом «Красногвардейскуголь».
В 1963 году Арутюнов был назначен управляющим вновь образованного треста «Добропольеуголь». В 1966 году за выдающиеся достижения в труде С. Г. Арутюнов был удостоен высокого звания Герой Социалистического труда.
По его инициативе в 1967 году в Доброполье был построен спорткомплекс, который сейчас носит его имя. В следующем году была запущена троллейбусная линия, связавшая шахту № 17-18 им. РККА с центром города — Доброполье стал самым маленьким городом в мире, в котором курсировал троллейбус.
В 1970 году трест «Добропольеуголь» был ликвидирован, а угольные предприятия были присоединены к тресту «Красноармейскуголь». Арутюнов возглавил дирекцию строящихся предприятий в г. Донецке.
Награды и звания
- Герой Социалистического Труда (1966)
- Ордена Ленина, Красной Звезды, медали.
- Почетный гражданин г. Доброполье
Напишите отзыв о статье "Арутюнов, Сергей Гевондович"
Литература
- Музалевский М. В. Герои Социалистического Труда. Биобиблиографический словарь. — М.: РИЦ
Отрывок, характеризующий Арутюнов, Сергей Гевондович
Наташа вопросительно взглянула на нее.– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
