Атнабаева, Зинира Касимовна
| Зинира Касимовна Атнабаева | |
| башк. Зинира Ҡасим ҡыҙы Атнабаева | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Профессия: | |
| Годы активности: |
1959-2013 |
| Театр: | |
| Награды: |
|
Зинира Касимовна Атнабаева (башк. Зинира Ҡасим ҡыҙы Атнабаева, 21 декабря 1934 — 23 апреля 2013[1]) — башкирская советская актриса, Народная артистка Башкирской АССР (1977), Заслуженная артистка РСФСР (1980).
Содержание
Биография
Атнабаева Зинира Касимовна родилась 21 декабря 1934 года в д.Старый Курдым Татышлинского района Башкирской АССР.
В 1959 году окончила ГИТИС имени А. В. Луначарского и стала актрисой Башкирского академического театра драмы имени Мажита Гафури[2].
Основным жанром выступлений актрисы является театральная комедия, также ею сыграны и драматические роли.
Также известна как драматург. Ею написаны более 40 сценариев к юбилеям знаменитых людей, в том числе и к юбилею родного брата — драматурга Ангама Атнабаева. Драма «Озолгэн туй», написанная З. К. Атнабаевой к 85-летнему юбилею Башкирского государственного академического театра, вызвала всеобщее восхищение зрителей[3]. Заслуженная артистка РСФСР Народная артистка БАССР З. К. Атнабаева умерла 23 апреля 2013 г.
Роли в спектаклях
- Туцца («Лиола» Л. Пиранделло);
- Гильми («Черноликие» М. Гафури);
- Расиля, Гандалиба («Близнецы», «Утраченные грёзы» А. Атнабаева)
- Шамсия («О, ужас!..» Н. Гаитбая)
- Марта («Женщины Нискавуори» Х.Вуолийоки)
- леди Макдуф («Макбет» У. Шекспира)
- Ямиля, Унганбикэ («Похищение девушки» М.Карима)
- Татьяна Краснова («Грех да беда на кого не живёт» А. Н. Островского)
- Бану («День рождения любимого» И. Юзеева)
- Фатиха («Измена предкам» Ф. Богданова) и другие.
Фильмография
- Мархаба в фильме «Радуга над деревней» (2000) рёж. Б. Юсупова[4].
Произведения
- Прошлое оживает в памяти (Уҙған ғүмер-иҫтәлек) / З. К. Атнабаева. — Уфа : Китап, 2009. — 130 с.
Награды и звания
- Заслуженная артистка РСФСР (1980);
- Народная артистка БАССР (1977);
- Премия имени Ангама Атнабаева[5].
Награждена дипломом I степени Фестиваля польской драматургии в СССР за роль Швеи в трагикомедии Г. Запольской «Их четверо» (1976, реж. Изабелла-Мария Цивиньска, Польша), II премией смотра сценических произведений по драматургии А. П. Чехова в Таганроге за роль Сарры в спектакле «Иванов» (1979, реж. Ш. М. Муртазина), а на проходившем в городе Салавате фестивале «Театральная весна — 94» была удостоена диплома.
Напишите отзыв о статье "Атнабаева, Зинира Касимовна"
Примечания
- ↑ [www.bashinform.ru/news/547578/ Информация ИА Башинформ ]
- ↑ [encycl.bash-portal.ru/atnabaeva.htm Статья в Башкортостан: Краткая энциклопедия]
- ↑ [kurdym-tat.ucoz.ru/index/atnabaeva_zinira_kasimovna/0-4 Атнабаева Зинира Касимовна]
- ↑ [bashfilm.com/katalog-filmov Киностудия «Башкортостан»]
- ↑ [tatvestnik.ru/pamyat/priznanie-svoego-naroda.html Признание своего народа]
Ссылки
- [encycl.bash-portal.ru/atnabaeva.htm Статья в Башкортостан: Краткая энциклопедия]
Отрывок, характеризующий Атнабаева, Зинира Касимовна
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
