Ашальчи Оки
Ашальчи Оки | |
Имя при рождении: |
Акилина Григорьевна Векшина |
---|---|
Род деятельности: | |
Дата рождения: | |
Место рождения: | |
Гражданство: | |
Дата смерти: |
31 октября 1973 (75 лет) |
Место смерти: |
Ашальчи́ Оки́ — литературный псевдоним удмуртской поэтессы и писательницы Акилины Григорьевны Векшиной.
Акилина Григорьевна родилась в крестьянской семье в деревне Кузебаево[1]. Получила образование в Карлыганской Вотской учительской школе — 1914 год, на Казанском рабочем факультете — 1921 год и медицинском факультете Казанского университета — 1927 год[2].
Первые стихи и рассказы Ашальчи Оки появились в 1918 году на страницах удмуртских газет «Виль синь» и «Гудыри». В 1928 году печатаются первые сборники стихов «У дороги» («Сюрес дурын») и «О чем поет вотячка». В 1933 году обвинялась в связях с националистами, после чего отошла от творческой работы.
С 1928 года работала врачом-окулистом, заслуженный врач Удмуртской АССР. В годы Великой Отечественной войны была фронтовым хирургом, имела военные награды. После демобилизации из армии в октябре 1946 года, работала врачом Алнашской районной больницы.
После смерти поэтессы в селе Алнаши открыт музей[3]. В 1994 году учреждена Удмуртская национальная литературная премия имени Ашальчи Оки[4].
Напишите отзыв о статье "Ашальчи Оки"
Примечания
- ↑ [www.udmrbdu.ru/page9.html Ашальчи Оки (Векшина Лина Григорьевна)]
- ↑ [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/ Литературная энциклопедия]
- ↑ [www.museum.ru/M1822 Литературный дом-музей Ашальчи Оки]
- ↑ [www.rsl.ru/ru/s3/s331/s122/s1223629/s12236293638/ Удмуртская национальная литературная премия им. Ашальчи Оки]
См. также
- Айво Иви — удмуртский писатель и поэт-песенник, брат Ашальчи Оки
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Ашальчи Оки
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.