Барзен, Леон Эжен

Леон Эжен Барзен

Леон Эжен Барзен, Леон Юджин Барзин (фр. Leon Eugene Barzin; 27 ноября 1900, Брюссель — 19 апреля 1999, Неаполь, штат Флорида) — американский дирижёр бельгийского происхождения (привезён родителями в США в раннем детстве).

Учился у своего отца, заметного бельгийского альтиста. С 1920 г. играл на скрипке, затем на альте в различных оркестрах США вплоть до Нью-Йоркского филармонического под руководством Виллема Менгельберга и Артуро Тосканини, в 1926 г. благословившего своего первого альтиста на занятия дирижированием. В 1930 г. Барзен выступил одним из организаторов Национальной оркестровой ассоциации (НОА). В 1938—1941 гг. главный дирижёр Хартфордского симфонического оркестра. В 1945 г. вместе с Линкольном Кирстайном и Джорджом Баланчиным создал в рамках НОА программу по развитию балета, а в 1948 г. вместе с ними же создал Нью-Йоркский городской балет, музыкальной частью которого руководил до 1955 г. В последующие годы жил, в основном, во Франции, выступая с различными оркестрами как приглашённый дирижёр и частным образом преподавая дирижёрское искусство (среди его учеников, например, Эдуардо Диасмуньос). Среди заметных записей Барзена — скрипичные концерты Феликса Мендельсона и Макса Бруха с оркестром Филармония и солистом Натаном Мильштейном.

В 1946 г. стал вторым по счёту лауреатом Премии Дитсона за вклад дирижёра в американскую музыкальную жизнь.

Отрывок, характеризующий Барзен, Леон Эжен

– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.