Баскин, Эйно
| Эйно Баскин | ||
| эст. Eino Baskin | ||
 | ||
| Профессия: | ||
|---|---|---|
| Годы активности: |
1957—2015 | |
| Театр: | ||
| Награды: |
| |
Э́йно Ба́скин (эст. Eino Baskin; 17 июня 1929, Таллин, Эстония — 11 марта 2015, там же) — эстонский и советский театральный актёр и режиссёр.
Биография
Родился в Таллине в семье коммивояжёра Гирша Рахмилевича Баскина (1900—1978) и парикмахера Марии Яковлевны (Эле-Янкелевны) Баскиной (урождённой Рааге; 1905—1984)[1][2]. Со стороны отца, семья происходила из Витебской губернии, со стороны матери — из Ковенской губернии. Отец увлекалска театром и на протяжении нескольких десятилетий играл в самодеятельном театре таллинского еврейского общества «Бялик» на ул. Карья[3].
Во время немецкой оккупации Эстонии находился в эвакуации в Челябинской области.
В 1951 году окончил Государственный театральный институт Эстонской ССР. В 1951—1957 годы был актёром Таллинского драматического театра им. Виктора Кингисеппа, в 1958—1961 годы играл на сценах ленинградских театров, в 1961—1964 был артистом разговорного жанра в Государственной филармонии Эстонской ССР.
Арест и суд
В апреле 1963 года опубликовал в еженедельнике «Sirp ja Vasar» статью «Матери и острые предметы», в которой подверг острой критике Госфилармонию ЭССР. Руководство министерства культуры ЭССР не простило актёру такой дерзости, и в январе 1964 года Баскин был арестован по сфабрикованному делу о распространении материалов порнографического характера. После того, как провёл три месяца в предварительном заключении, в апреле 1964 года был приговорён к шести месяцам лишения свободы по уголовному делу о распространении порнографии. Формальной уликой для возбуждения уголовного дела послужил тот факт, что актёр допустил откровения эротического содержания в переписке с любимой женщиной, которая впоследствии не простила Баскину женитьбы на другой и передала его письма в милицию[4]. Находясь в заключении, Баскин руководил художественной самодеятельностью. История с арестом Баскина легла в основу сюжета рассказа Михаила Веллера «Режиссёр в эротике», вошедшего в сборник «Легенды Невского проспекта» (1993).
Карьера после освобождения из заключения
Освободившись из заключения в июле 1964 года, Баскин был вынужден вскоре уехать в Ленинград, так как в Эстонии его не осмеливались брать на работу. Проработав в ленинградских театрах около трёх лет, в 1968 году Баскин вернулся в Эстонию, где был актёром Таллинского театра драмы им. В. Кингисеппа до 1980 года.
В 1980 году основал в Таллине театр «Студия Старого города» (эст. Vanalinnastuudio), руководителем которой являлся долгое время.
В феврале 2005 года основал в столице Эстонии Театр Старого Баскина (эст. Vana Baskini Teater)[5].
Книги Э. Баскина
- «Raudeesriide taga», Perona 1993
- «Baskini kogutud anekdoodid» (Сборник анекдотов от Баскина), Tänapäev 2004.
Личное
Был женат на актрисе Ите Эвер, с которой имеет сына Романа (эстонский актёр и режиссёр).
От второго брака с Малле Пярн имеет дочь Катрин (род. 1977, актриса).
Последние годы был женат на Вере Толли-Баскин.
Напишите отзыв о статье "Баскин, Эйно"
Примечания
- ↑ [www.geni.com/people/Eino-Baskin/6000000007520274488 Генеалогия семьи Баскин]
- ↑ [www.tallinn.ee/est/g3564s25576 bialik > Tallinn]
- ↑ [eja.pri.ee/stories/Baskin_ru.html Интервью с Эйно Баскиным]
- ↑ [ekspress.delfi.ee/news/paevauudised/baskini-likvideerimine?id=69009461 Baskini likvideerimine (Ликвидация Баскина)] Eesti Ekspress, 26.01.2006
- ↑ «Kes? Mis? Kus?» 2006, lk. 352
Литература
- Piret Tali. «Eino Baskin. Naer läbi pisarate» (Пирет Тали. «Эйно Баскин. Смех сквозь слёзы»), Fookus Meedia OÜ, 2009
Отрывок, характеризующий Баскин, Эйно
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
