Бауэр, Хинко

Хинко Бауэр
хорв. Hinko Bauer
Основные сведения
Страна	Югославия Югославия
Дата рождения	1908(1908)
Место рождения	Триест, Австро-Венгрия
Дата смерти	12 января 1986(1986-01-12)
Место смерти	Загреб, СФРЮ
Работы и достижения
Учёба:	Университет Риеки
Работал в городах	Загреб
Важнейшие постройки	Студенческий центр Загребского университета (Савская улица) Здание Загребского университета (Кордунская улица) Загребская клиническая больница «Йордановац» (улица Йордановац)

Хинко Бауэр (хорв. Hinko Bauer; xîːŋko bǎuer; 1908, Триест — 12 января 1986) — югославский хорватский архитектор еврейского происхождения

Биография

Родился в 1908 году в Триесте (ранее Австро-Венгрия, ныне Италия). В детстве переехал в Риеку, окончил университет Риеки по специальности «архитектура». Работал в мастерской архитектора арт-нуво Рудольфа Любиньского. В 1931 году устроился работать в студии Златко Нойманна, с 1936 и до начала Второй мировой работал у Марияна Хаберле. В 1943 году Хинко вступил в партизанское движение. Через год он был схвачен и брошен в концлагерь Дахау, но дожил до конца войны. В Загреб вернулся в 1954 году, основав собственную студию «Бауэр».

Известен благодаря своим архитектурным работам:

• Студенческий центр Загребского университета, известный ранее как «Загребский збор», на Савской улице (проект Бауэра и Хаберле выиграл конкурс);
• Здание Народного университета Загреба на Кордунской улице;
• Загребская клиническая больница «Йордановац», занимающаяся лечением заболеваний лёгких на улице Йордановац.

Скончался 12 января 1986 в Загребе. Похоронен на кладбище Мирогой

Литература

• Goldstein Ivo. Židovi u Zagrebu 1918 - 1941.. — Zagreb: Novi Liber, 2005. — ISBN 953-6045-23-0.
• Snješka Knežević Aleksander Laslo. Židovski Zagreb. — Zagreb: AGM, Židovska općina Zagreb, 2011. — ISBN 978-953-174-393-8.

Отрывок, характеризующий Бауэр, Хинко

Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.