Белкин, Арон Исаакович
Поделись знанием:
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
| Арон Исаакович Белкин | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известен как: | |
Аро́н Исаа́кович Бе́лкин (28 октября 1927 — 27 апреля 2003) — советский и российский психиатр. Доктор медицинских наук (1972), профессор (1978)[1]. Известен как психотерапевт, психоаналитик, сексолог, основоположник отечественной школы психонейроэндокринологии, исследователь феномена транссексуальности.
Содержание
Научное наследие
Арон Исаакович Белкин был пионером-первопроходцем исследований транссексуальности в СССР. Именно он разработал методические рекомендации и критерии диагностики транссексуальности в СССР. Длительное время только он занимался выдачей разрешений транссексуалам на хирургическую коррекцию пола.
А. И. Белкин первым среди учёных всего мира выдвинул гипотезу о существовании гормональных ситуационных кодов[2].
В 1989 году профессор Белкин, совместно c крупнейшим российским специалистом в области научно-информационных исследований, профессором Анатолием Ильичём Ракитовым, написал статью «Гормоны в информационной структуре человека: концепция и гипотезы»[3], в которой была предпринята очень смелая попытка описания процессов нейроэндокринной регуляции человеческого организма с помощью концепций теории информации и рассмотрения гормонов (в первую очередь — нейропептидных) в качестве связанных с различными аспектами психической деятельности человека детерминант, несущих определённый код, наряду с тремя другими известными из литературы кодами (нейродинамическим, бихевиорально-экспрессивным и речевым), связанными с психикой человека[4].
Профессор А. И. Белкин — автор более 200 научных трудов и 15 изобретений.
Общественная деятельность
Арон Белкин был одним из инициаторов создания Российской психоаналитической ассоциации (1990) и председателем её Правления (1990—1995). Долгое время он возглавлял «Российский психоаналитический вестник» (1991—1995) и «Психоаналитический вестник» (1995). Был соредактором возрождённой серии книг «Психологическая и психоаналитическая библиотека» (1992), первым вице-президентом Фонда возрождения русского психоанализа (с 1993), почётным президентом Русского психоаналитического общества (с 1995), вице-президентом Национальной федерации психоанализа.
С конца 1970-х годов, то есть ещё в советское время, Белкин последовательно выступал за декриминализацию гомосексуальности и ликвидацию ст. 121 УК РСФСР, каравшей за мужеложество, утверждая, что если гомосексуальность является болезненным, патологическим состоянием, то за неё не следует наказывать в уголовном порядке. Стоит особо отметить, что, не подвергая сомнению патологичность гомосексуальности, Белкин в то же время не предлагал какого-либо практического лечения гомосексуальности и считал таковое лечение невозможным либо ненужным[уточнить].
Белкин Арон не только предлагал лечение гомосексуальности, более того занимался этой деятельностью в Новосибирском институте, а также в Москве, на что есть прямые указания в его книге «Третий пол»[уточнить].
Административная работа
Профессор А. И. Белкин являлся бессменным руководителем Федерального научного центра психоэндокринологии, президентом Русского психоаналитического общества, главным редактором журнала «Психоаналитический вестник», членом Международного общества по биологической психиатрии и психоэндокринологии.
В последние годы А. И. Белкин руководил Московским центром психиатрической эндокринологии на Арбате и был главным психоэндокринологом Минздрава РФ, то есть главным специалистом по проблемам транссексуальности. Руководил отделением психиатрической эндокринологии в Московском научно-исследовательском институте психиатрии Министерства здравоохранения Российской Федерации.
Избранные работы
Статьи, методические рекомендации
- Манфред Блейлер (при участии Р.Гесс). Эндокринологическая психиатрия. Штутгарт, 1954, 498 с. (Endocrinologische Psychiatrie, M.Bleuler, Miteinem Beitrag von R.Hess, Stuttgart, Thieme, 1954) // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — Т. LVII. — Вып. 2. — 1957. — С. 271—282.
- Обзор работ Бристольской школы (Англия) по эндокринологическим исследованиям в психиатрии // Журнал невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. — Том LIХ. — Выпуск 4. — 1959. — С. 496—505.
- Психиатрическая эндокринология // Актуальные вопросы психиатрической эндокринологии. Труды Московскогоо НИИ психиатрии МЗ РСФСР. — М. — 1978. — С. 5-33.
- Индивидуальность и социализация (по данным изучения лиц, сменивших пол) // Гормоны и мозг. Труды Московского НИИ психиатрии МЗ РСФСР. — М. — 1979. — С. 13-24.
- Анаболические стероиды: общебиологическая и психотропная активность // Гормоны и мозг. Труды Московского НИИ психиатрии МЗ РСФСР. — М. — 1979. — С. 162—183.
- Гормоны в информационной структуре человека: концепция и гипотезы // Вопросы теоретической и клинической психоэндокринологии. Сборник научных трудов (республиканский). — М. — 1989. — С. 5-21. (соавтор Ракитов А. И.)
- Зигмунд Фрейд: возвращение в СССР? / Предисловие к книге Фрейд З. «Избранное». — М.: Внешторгиздат, 1989. — С.5-35.
- Современные социальные проблемы в свете психоанализа // Российский психоаналитический вестник. — 1991. — № 1. — С. 9-31.
- Применение гормональных и гормонально активных препаратов в психиатрической клинике. Методические рекомендации / Московский НИИ психиатрии. — М. — 1991. (соавторы Матевосян С. Н., Маликова З. М.)
- Психотерапевтические методы в профилактике и комплексном лечении нервно-психических расстройств у бывших участников войны в Афганистане (метод голотропного дыхания). Метод. рекомендации / Московский НИИ психиатрии МЗ РФ. — М., 1992. — 12 с. (соавторы Вяткина В. А., Матевосян С. Н.)
- К истории психоанализа в Советской России // Российский психоаналитический вестник. — 1992. — № 2. — С. 9-32. (соавтор Литвинов А. В.)
- Предисловие к русскому изданию руководства «Психодинамическая психотерапия» / Р.Урсано, С.Зонненберг, С.Лазар. «Психодинамическая психотерапия. Краткое руководство» (пер. с англ.). — Психологическая и психоаналитическая библиотека. — М.: Российская психоаналитическая ассоциация. — 1992. — С. 8-9. (соавтор предисловия Герцик Л. Г.)
- …К непознанным психическим силам / Предисловие к книге «Моисей» Микеланджело. Психоанализ и телепатия". — М.: Российская психоаналитическая ассоциация. — 1993. — С. 3-7.
- У каждого времени свои безумцы // Российский психоаналитический вестник. — 1994. — № 3-4. — С. 84-90.
- Открытия и заблуждения Зигмунда Фрейда // Психоаналитический вестник. — 1996. — № 5. — С. 4-8.
- Герои или преступники? Психоанализ террориста // Психоаналитический вестник. — 1996. — № 5. — С. 9-14.
- Голотропное дыхание: показание и техника. Метод. рекомендации / Московский НИИ психиатрии МЗ РФ. — М. — 1998. — 18 с. (соавторы Вяткина В. А., Литвинов А. В., Матевосян С. Н.).
- Зловещая тайна Фрейда // Психоаналитический вестник. — 1998. — № 6. — С. 3-13.
- Возможно ли рождение психоаналитической эндокринологии? // Новые направления в психиатрической эндокринологии. Сборник научных трудов. — М.: Гуманитарий. — 1999. — С. 4-23.
- Гормоны и бессознательная сфера // XIII съезд психиатров России. 10-13 октября 2000 г. (материалы съезда). — М., 2000. — С. 72. (соавторы С. Н. Матевосян, Е. Г. Болдова)
- Гормоны и бессознательное // Психоаналитический вестник. — 2001. — № 9. — С. 70-90.
- Нарушения половой идентификации (клинико-диагностический аспект). Пособие для врачей / Московский НИИ психиатрии МЗ РФ. — М. — 2002. — 22 с. (соавторы Василенко Л. М., Горобец Л. Н.)
- Пептидные гормоны и бессознательное // Материалы V Всероссийской научно-практической конференции по психотерапии и клинической психологии. — М.: изд. Института психотерапии. — 2002. — С. 35-36. (соавтор Болдова Е. Г.)
- О современном подходе к учению З.Фрейда // Психоаналитический вестник. — 2002. — № 10. — С. 20-23.
- Полвека после Фрейда // Психоаналитический вестник. — 2002. — № 10. — С. 27-30.
- Горький вкус правды // Психоаналитический вестник. — 2002. — № 10. — С. 188—240.
Книги и монографии
- Нервно-психические нарушения при заболеваниях щитовидной железы. — М.: Медицина. — 1973. — 230 с.
- Актуальные вопросы психиатрической эндокринологии. Труды Московского НИИ психиатрии МЗ РСФСР / Общая редакция, составление и предисловие. — М. — 1978. — 192 с.
- Гормоны и мозг. Труды Московского НИИ психиатрии МЗ РСФСР / Общая редакция, составление и предисловие. — М. — 1979. — 270 с.
- Биологическая терапия психических заболеваний (гормоны, гормонально-активные препараты, акупунктура). — Кишинев: Штиинца. — 1983. — 216 с. (соавтор Лакуста В. Н.)
- Вопросы теоретической и клинической психоэндокринологии. Сборник научных трудов (республиканский) / Общая редакция и составление. — М. — 1988. — 168 с.
- Психиатрическая эндокринология. Тезисы докладов советско-американского симпозиума «Резервы человеческой психики в норме и патологии». — г. Москва, 5-10 сентября 1988 г. / Общая редакция, составление и предисловие. — М. — 1988. — 145 с.
- Фрейд З. «Избранное» / Общая редакция, составление и предисловие. — М.: Внешторгиздат. — 1989. — 448 с.
- Вопросы теоретической и клинической психоэндокринологии. Сборник научных трудов (республиканский) / Общая редакция и составление. — М. — 1989. — 187 с.
- Почему мы такие? Психологические этюды. — М.: Внешторгиздат. — 1993. — 186 с.
- Эпоха Жириновского. — М.: АО «Принт-Ателье» — «Диамант». — 1994. — 192 с.
- Мать, дитя, клиницист. Новое в психоаналитической терапии (пер. с итал.) / Общая редакция и предисловие. — Психологическая и психоаналитическая библиотека. — М.: Российская психоаналитическая ассоциация. — 1994. — 295 с.
- Судьба и власть, или В ожидании Моисея. — М.: Гуманитарий АГИ. — 1996. — 272 с.
- Новые направления в психиатрической эндокринологии. Сборник научных трудов / Общая редакция, составление. — М.: Гуманитарий. — 1999. — 136 с.
- [1001.vdv.ru/books/belkin/smell/ Запах денег: Психологические этюды]. — М.: ТЕРРА. — Книжный клуб «Олимп». — 1999. — 400 с.
- Третий пол. Судьбы пасынков Природы. — М.: Олимп. — 2000. — 432 с.
- [1001.vdv.ru/books/belkin/ Вожди или призраки]. — М.: Олимп. — 2001. — 288 с.
Напишите отзыв о статье "Белкин, Арон Исаакович"
Примечания
- ↑ Овчаренко В. И. [sites.google.com/site/psychoanalysisbio/home/b/belkin БЕЛКИН Арон Исаакович (1927—2003)] // Сайт «Психоанализ. Российские психоаналитики»
- ↑ Белкин А. И. [www.arbat25.ru/index.php/articles/27-2011-01-26-10-41-47 Гормоны и бессознательное] // Психоаналитический вестник, № 9, 2001.
- ↑ Белкин А. И., Ракитов А. И. Гормоны в информационной структуре человека: концепция и гипотезы // Вопросы теоретической и практической психоэндокринологии, Сборник научных трудов [mniip.org МНИИ Психиатрии], стр. 5-21, Москва, 1989.
- ↑ Горобец Л. Н., Литвинов А. В. [www.poststress.ru/for_patients/about-founder/ Основоположник отечественной психоэндокринологии]
Ссылки
- Горобец Л. Н., Литвинов А. В. [www.poststress.ru/for_patients/about-founder/ Основоположник отечественной психоэндокринологии]
Отрывок, характеризующий Белкин, Арон Исаакович
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
