Берлинская академия архитектуры

Берлинская академия архитектуры (нем. Berliner Bauakademie) — высшее учебное заведение для подготовки архитекторов, дизайнеров, геодезистов и специалистов других строительных дисциплин. Школа архитекторов была создана 18 марта 1799 года по указу короля Пруссии Фридриха Вильгельма III и первоначально носила название Королевская Прусская школа архитектуры. В 1884 году Академия архитектуры утратила статус учебного заведения. В настоящее время идут работы по восстановлению здания Академии архитектуры по первоначальному проекту Карла Фридриха Шинкеля.

История

Берлинская академия архитектуры была создана на базе строительного факультета Берлинской академии искусств 18 марта 1799 года по указу короля Пруссии Фридриха Вильгельма III. Такое решение было принято по той причине, что подготовка архитекторов на факультете Академии искусств была мало связана со строительной практикой и требованиями строительного кодекса. Занятия в новой школе начались 21 апреля 1799 года. Начиная с 1801 года Академия архитектуры входила в структуру Департамента надземного строительства, что способствовало практической направленности обучения. В числе первых учеников академии был архитектор Карл Фридрих Шинкель известный многими постройками в Берлине, в том числе и получившего известность здания Берлинской академии архитектуры.

Здание Академии

Сразу после открытия в 1799 году Королевская Прусская школа архитекторов арендовала помещение в центре Берлина на улице Унтер-ден-Линден рядом с существовавшей тогда гостиницей «Город Рим». Затем начиная с 1800 года школа архитекторов занимала 3-й и 4-й этажи бывшего монетного двора на одной из центральных площадей Берлина — Вердершер-Маркт (Werderscher Markt, впоследствии на площади располагались Рейхсбанк, министерство иностранных дел и т. д.).

Начиная с 1806 года школа архитектуры находилась на углу улиц Циммер и Шарлоттенштрассе в здании Тильш.

Основатель Королевской Прусской школы архитекторов — король Пруссии Фридрих Вильгельм III — также принял решение о строительстве специального здания, отвечавшего всем нуждам подготовки архитекторов, и в 1831—1836 гг. было построено новое здание школы по проекту Карла Фридриха Шинкеля. Это здание получило широкую известность благодаря новаторскому использованию металлических конструкции и стало постоянной резиденцией Берлинской академии архитектуры.

Дальнейшая судьба здания

В 1884 году Академия архитектуры утратила статус учебного заведения. На протяжении почти 50 лет (1885—1933) в здании Академии находился Прусский Королевский институт фотограмметрии (de:Königlich Preussische Messbild-Anstalt) который начиная с 1921 стал известен как Государственное управление фотографии (нем. Staatliche Bildstelle).

В период Веймарской республики здесь также находилась Немецкая высшая школа политических наук и другие государственные учреждения. С 1940 года здесь находился немецкий институт страноведения. Во время Второй мировой войны здание сильно пострадало от бомбардировок, а в 1962 году правительство ГДР приняло решение о его сносе. В настоящее время ведутся работы по восстановлению здания по первоначальному проекту Карла Фридриха Шинкеля. После восстановления исторического облика здания здесь предполагается разместить музей архитектуры, а также научно-исследовательский институт фирмы Мерседес-Бенц по разработке автомобиля будущего. Стоимость проекта оценивается в 51 миллион евро.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Берлинская академия архитектуры
• [www.internationale-bauakademie.com Internationale Bauakademie Berlin  (нем.)]
• [www.schinkelsche-bauakademie.de Архитектурная академия Шинкеля  (нем.)]

Отрывок, характеризующий Берлинская академия архитектуры

– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…