Бирнамский лес
Бирна́мский лес (англ. Birnam Wood) — лесной массив в графстве Перт в Шотландии, Великобритания. Знаменит благодаря упоминанию в пророчестве из трагедии Шекспира «Макбет».
По ходу действия пьесы, узурпатор Макбет выслушивает три пророчества духов, вызванных для него ведьмами. Третье пророчество утверждает, что Макбет не будет побеждён, пока Бирнамский лес не пойдёт на Дунсинанский замок. Макбет приходит в восторг от предсказаний — ему некого и нечего бояться, ведь лес не может пойти на войну. Однако, по прошествии времени, враги Макбета объединяются вокруг принца Малькольма и выступают в поход, чтобы захватить его в Дунсинане. В Бирнамском лесу принц Малькольм отдаёт приказ своим солдатам: пусть каждый срубит ветку и несёт перед собой, чтобы скрыть от разведчиков численность нападающих. К Макбету является гонец со странной и страшной вестью — Бирнамский лес двинулся на замок. Макбет терпит поражение и гибнет.
Исторической основой данного эпизода послужили события 1054 года, когда английское войско во главе с Сивардом вторглось в Шотландию с целью реставрации короля Малькольма III. Ему удалось разбить войска короля Макбета и захватить крепость Дунсинан.
Содержание
В «Макбете»
Текст пророчества
|
«Будь горд, как лев, не помышляй о том, Где строят козни и кто пышет злом: |
|
|
|
«Пока на Дунсинанский холм в поход Бирнамский лес деревья не пошлет, Макбет несокрушим». |
|
Исполнение пророчества
|
|
«Гонец: Когда я на холме стоял в дозоре, Смотрю я на Бирнам, и вдруг, я вижу, |
|
Дальнейшая история образа
В творчестве Дж. Р. Р. Толкина
Образ леса, осаждающего город, послужил прототипом образа энтов и их похода на Изенгард в творчестве Дж. Р. Р. Толкина: он писал, что энты возникли из его недовольства «жалким использованием Шекспиром в „Макбете“ прихода „великого Бирнамского леса на высокий холм Дунсинан“»[2].
В. С. Шефнер
В экологическом смысле использовал образ войны Города и Леса советский поэт В. C. Шефнер в стихотворении «Обида»
|
|
И в некий, не мною назначенный год, В места наших встреч, и трудов, и прощаний Шефнер, 1965
|
|
Напишите отзыв о статье "Бирнамский лес"
Ссылки
- [www.undiscoveredscotland.co.uk/dunkeld/birnam/index.html Birnam. Undiscovered Scotland: The Ultimate Online Guide]
Примечания
|
Это заготовка статьи по экологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Бирнамский лес
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
