Божко, Савва Захарович

Савва Божко
Сава Захарович Божко
Имя при рождении:	Савва Захарович Божко
Дата рождения:	24 апреля (11 апреля) 1901(1901-04-11)
Место рождения:	хутор Крутояровка (ныне Межевский район, Днепропетровская область Украина)
Дата смерти:	27 апреля 1947(1947-04-27) (46 лет)
Место смерти:	с. Славянка, Межевский район, Днепропетровская область
Гражданство:
Род деятельности:	прозаик, журналист, редактор
Жанр:	проза
Язык произведений:	украинский

Савва Захарович Божко (укр. Са́ва Заха́рович Божко́; 11 (24) апреля 1901, хутор Крутояровка (ныне Межевский район, Днепропетровская область, Украина) — 27 апреля 1947, с. Славянка, Межевский район, Днепропетровская область) — украинский советский писатель и журналист, редактор.

Муж детской писательницы — Натальи Львовны Забилы.

Вторая жена - Гаркуша Мария Никифоровна, учитель истории и немецкого языка ( имела звание - Заслуженный учитель УССР).

Биография

Родился в многодетной крестьянской семье. Обучался в Павлоградской учительской семинарии, затем окончил Коммунистический университет им. Артёма в Харькове. Член комсомола и ВКП (б).

Печатал свои очерки и статьи в газетах «Крестьянская правда», «Студент революции», «Известия ВУЦИК» и др. Член литературной организации комсомольских писателей Украины «Молодняк». Один из первых редакторов журнала «Молодняк».

Входил в литературную организацию крестьянских писателей Украины «Плуг», член Всеукраинского союза пролетарских писателей (ВУССП).

В 1924 году Божко по заданию отдела прессы ЦК КП (б) Украины был направлен из Харькова в Каменец-Подольский. Его задачей было организовать в городе новую газету пограничного округа «Червоний кордон» — орган окружкома КП (б) Украины и окружного исполкома. Первый номер журнала вышел в мае 1924 года.

В первом браке с Натальей Забилой родился сын - Тарас, который сейчас живет за рубежом (вероятнее в Канаде).В конце 20-ых развёлся с Забилой.

В 1932 году переехал из Харькова в Херсон, где преподавал политэкономию в педагогическом институте и во Всеукраинском заочном институте массового партпросвещения. В Херсоне познакомился с Марией Никифоровной Гаркушей, учительницей истории и немецкого языка. Она родом из села Станислав, расположенного на Днепро-Бугском лимане. В начале 30-ых Савва Захарович и Мария Никифоровна поженились. Писатель Терень Масенко в книге "Роман Памяти" писал:

"...Между тостами и песнями Божко без конца хвалил свою жизнь в Херсоне и особенно свою Марию Никифоровну... Это учительница Гаркуша, с ней Савка недавно женился. Он не стыдиться признаваться, что она помогает ему писать продолжение романа "В степях", вторую книгу, которая будет называться "К морю!". Помогает тем, что зарабатывает деньги на жизнь. И на что мог бы жить бедный мечтатель и фантазёр, когда он собирает материал?...

...Родители жены Божко живут в селе Станислав, на Днепровско-Бугском лимане. Тут дельты двух знаменитых речек сходятся вместе... На катере мы все едем туда. Село расположилось на высоком холме Станиславской косы, слева перед глазами бесконечные просторы Днепровского лимана, за ним виднеются в сизом тумане голубые берега Таврии... Где-то направо дельта Буга. Станиславская коса заходит далеко в море и заканчивается там тоненькой песчаной стрелкой. За сутки эту стрелку несколько раз поворачивают то в один, то в другой бок береговые ветра: их называют - низовик и горишняк... Закономерность течения воздушных потоков над косою и селом из века в век обижает людей: облака проходят над ними, но выливаются только в море... Над селом никогда не бывает дождей! Но село всё утопает в садах....

...При каждом доме в селе большие "басыни", дно водоёмов отлито из цемента, в них селяне собирают зимой снег, потом талые воды, привозят пресную воду с лимана,,,"

В браке с Марией Никифоровной родились сыновья: старший - Юлий, младший - Всеволод (1938)

В конце 1935 года обвинен в националистическом уклоне и исключен из партии. Летом 1938 года арестован и по обвинению в активном участии в антисоветском националистическом подполье, ведении подрывной работы приговорен к 5 годам заключения в трудовых лагерях. Срок отбывал в Ухте, работал на шахтах, лесоповале, строительстве дорог.

В 1943 году, после окончания срока заключения, ушел на фронт, воевал в 278 гвардейском стрелковом полку 93 гвардейской стрелковой дивизии 3-го Украинского фронта, одновременно писал статьи и очерки для дивизионной, а позже фронтовой газеты. Награждён медалью "За боевые заслуги" ( источник информации - архив ЦАМО, фонд - 33, опись - 686196, единица хранения - 5117, № записи - 27526084 ).

" Приказ № 024/н

278 гвардейскому стрелковому полку 93 гвардейской стрелковой Харьковской Краснознамённой орденов Суворова и Кутузова дивизии 3го Украинского фронта.

29 июня 1945 года

От имени Президиума Верховного Совета СССР награждаю:...

...Медалью "За боевые заслуги"

1. Стрелка 1 стрелковой роты гвардии красноармейца Божко Савву Захаровича.

В период наступательных боёв с немецкими захватчиками с 22.04.45 г. по 3.05.45 г. выполняя обязанности подносчика патрон не щадя своей жизни под ураганным огнём противника всегда своевременно доставлял боеприпасы с ротного патронного пункта во взвода, чем содействовал успеху боёв.

1901 года рождения, украинец, беспартийный. Призван в Красную Армию 14 ноября 1944г. Херсонским РВК. В действующей армии с 1944 г. ....

...Командир 278 стрелкового полка

гвардии подполковник ( подпись ) /Жиженков/ "

После окончания войны вернулся на Украину. Работал на шахте г. Димитрово (Донбасс).

К личной карточке Божко записано: «Основная профессия — писатель-журналист. С 18.02.1946 года работал по найму уборщиком породы. С 3.06.1946 г. — газомерщиком. Расчет по болезни 7.03.1947 г. Судимость 1938—1943 ст. им. Московского особого совещания. п. Николаев А. С. за политику заглазно». Умер от болезней в 1947 году. 24 августа 1960 года решением Президиума Херсонского Областного суда УССР дело по обвинению Божко Саввы Захаровича было пересмотрено. Постановление Особого совещания при НКВД СССР от 29 октября 1939 года в отношении Божко Саввы Захаровича отменено, дело производством прекращено и он реабилитирован. Справка Херсонского областного суда № 44-У-184 от 25 октября 1960 года.

В средней школе № 12 г. Красноармейска Донецкой области стараниями учительницы украинского языка и литературы Надежды Григорьевны Божко создан музей Саввы Захаровича Божко.

Творчество

Дебютировал со стихотворением «Плуг и молот», в 1922 года напечатал свои первые прозаические произведения — рассказы «Козаччина» и «Хмельниччина». Талантливого писателя заметили за рубежом. Так, в 1924 году Канадским издательством «Пролеткульт» был издан рассказ «Козаччина».

В 1930 издал историческое произведение «В степях», которое в своё время было высоко оценено критикой «как наилучшее произведение во всей украинской литературе». В 1986 году роман "В степях" был переиздан Киевским издательством художественной литературы "Днипро"

С. Божко — писатель с чисто украинской художественной ментальностью: его интересовали национальная культура, фольклор, колорит народного быта, характер родственных и семейных отношений, проблемы села и города, жизнь и развитие регионов, сложности и противоречия национального духа.

Избранные произведения

• «Над колискою Запоріжжя» (1925)
• «Українська Шампань» (1930)
• «В степах» (1930), (1986)
• «До моря» (1936, изъят при аресте, не издан).

Ссылки

• [lib.misto.kiev.ua/UKR/BIOGRAPHY/bojko1.txt Божко Сава Захарович] (укр.)

Отрывок, характеризующий Божко, Савва Захарович

– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.