Бой при Влодаве
| Бой при Влодаве | |||
| Основной конфликт: Борьба России против Барской конфедерации | |||
 Молитва конфедератов перед боем. Полотно Артура Гротгера | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Ломжи (польск. Łomazy) | ||
| Итог |
Победа русских войск | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Бой при Вло́даве (Битва под Ло́мжами) — бой, произошедший 3 (13) сентября 1769 года при местечке Ломжи (польск. Łomazy), в котором Каргопольский карабинерный полк русской армии под командованием полковника Карла фон Рённе разгромил колонну барских конфедератов Казимира Пулавского.
Содержание
Предыстория
В 1768 году польско-литовская римско-католическая шляхта, недовольная большим влиянием России, которая добилась в Речи Посполитой уравнения в правах так называемых «диссидентов» (некатоликов), объединилась в конфедерацию против короля Станислава Понятовского, получившую название по подольскому местечку Бар. Россия поддержала противников конфедерации, что дало ей формальный повод ввести свои войска на территорию Польши и открыть боевые действия против конфедератов. Однако войска Барской конфедерации предпочитали в открытый бой с регулярной армией не вступать, а вести партизанские действия, что сильно осложняло их уничтожение.
В поиск на польскую территорию были посланы Каргопольский карабинерный полк полковника Карла фон Рённе и Сербский гусарский полк полковника Ивана Древица — всего около 3 тысяч человек. В конце августа 1769 года им стало известно, что конфедераты покинули Брест — и несколькими дорогами движутся к югу и юго-востоку от города. Рённе и Древиц, выслав вперёд патрули, отправились из города в разные стороны в погоню. Во главе основных сил Каргопольского карабинерного полка Рённе отправился на юг по левому берегу Буга[1], по правому берегу в том же направлении был отправлен патрульный полуэскадрон карабинеров под командованием ротмистра графа Кастелли.
Подошедший к Бресту на следующий день со своим отрядом бригадир А. В. Суворов оставил в городе гарнизон, а сам — во главе 250 человек при двух орудиях — отправился за конфедератами прямо на юг по правому берегу Буга[2], делая — по обычаю своему, ночные переходы. 1 (11) сентября 1769 года Суворов присоединил к своему отряду встреченный им патруль Кастелли. 2 (12) сентября 1769 года суворовская погоня завершилась победоносным сражением с конфедератами при Орехове.
Ход боя
На следующий день — 3 (13) сентября 1769 года — в 2 верстах от местечка Ломжи отряд Рённе — три эскадрона Каргопольского карабинерного полка при сорока казаках — обнаружил и атаковал на походе колонну барских конфедератов численностью около 2 с половиной тысяч человек при 3 пушках, отступавшую после сражения при Орехове от Влодавы на север. В результате короткого боя колонна конфедератов была совершенно разбита и рассеяна, понеся большие потери убитыми и раненными. Все пушки и обоз захвачены каргопольцами.
Последствия боя
В течение одних суток после сражения при Орехове Барской конфедерации был нанесён очередной удар. При этом с русской стороны потерь практически не было.
Географическая привязка боя
В русской исторической литературе обычное название боя — «бой при Влодаве», хотя фактически дело произошло при местечке Ломжи, значительно севернее Влодавы. В польской исторической традиции принято наименование «Битва под Ломжами»[3]. На месте боя находится могила павших конфедератов, над ней установлен памятный камень[4].
См. также
Напишите отзыв о статье "Бой при Влодаве"
Литература
- Осипов, К. «Суворов.» Издательство «Политиздат», 1950
- Соловьёв С. «История падения Польши» // Собрание сочинений, — Т. XVI. — М., 1995.
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Бой при Влодаве
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.
Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
