Брух, Ханс

Ханс Брух нем. Hans Bruch
Полное имя	нем. Karl Hans Wilhelm Bruch
Дата рождения	15 сентября 1891(1891-09-15)
Место рождения	Страсбург
Дата смерти	12 ноября 1968(1968-11-12) (77 лет)
Место смерти	Сан-Паулу
Страна	Германская империя Германская империя, Веймарская республика Веймарская республика, Третий рейх Третий рейх, Бразилия Бразилия
Профессии	пианист, педагог
Инструменты	фортепиано

Ханс Брух (нем. Karl Hans Wilhelm Bruch; 15 сентября 1891 года, Страсбург — 12 ноября 1968 года, Сан-Паулу) — немецко-бразильский пианист и музыкальный педагог. Сын дирижёра Вильгельма Бруха.

Биография

Учился в Кёльнской консерватории у Карла Фридберга. Преподавал в Кёльне и Кобленце. С 1923 г. работал в Мангейме, выступал в составе Мангеймского трио (со скрипачом Максом Керглем и виолончелистом Карлом Мюллером), был первым исполнителем Первого фортепианного концерта Николая Лопатникова (1925, дирижёр Герман Абендрот). Играл также в дуэте со своей женой, пианисткой Леной Вайлер-Брух (нем. Lene Weiller Bruch; 7.9.1891 — 9.5.1948), уделяя особое внимание пропаганде сочинений своего друга Эрнста Тоха.

В 1934 г. вместе с женой эмигрировал в Бразилию. Жил и работал в Сан-Паулу, оказав определённое влияние на развитие местной музыкальной жизни; его учениками были, в частности, Жилберту Тинетто и Аделаида Перейра да Силва, а также Изольда Басси-Брух (1919—2011), ставшая в 1950 г. его второй женой. Некоторое время также преподавал в Буэнос-Айресе.

Отрывок, характеризующий Брух, Ханс

Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.