Ванин, Феодосий Карпович
Поделись знанием:
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
 Феодосий Ванин | ||||||||||||||||||
| Общая информация | ||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Полное имя |
Феодосий Карпович Ванин | |||||||||||||||||
| Дата и место рождения |
| |||||||||||||||||
| Гражданство | ||||||||||||||||||
| Личные рекорды | ||||||||||||||||||
| 10 000 м |
30.09,6 (1950) | |||||||||||||||||
| 20 000 м |
1:03.51,0 (1942) | |||||||||||||||||
| 30 000 м |
1:39.14,6 (1949) WR* | |||||||||||||||||
| Марафон |
2:27.29 (1952) | |||||||||||||||||
Международные медали | ||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
Феодо́сий Ка́рпович Ва́нин (р. 25 февраля 1914, станица Батуринская, Кубанская область) — советский легкоатлет и тренер.
Заслуженный мастер спорта СССР (1942), заслуженный тренер СССР (1957). Выступал за Свердловск (по 1941), Москву (с 1941) — армейские спортивные клубы.
Бронзовый призёр чемпионата Европы 1950 в марафоне. 14-кратный чемпион СССР в беге на 5000 м (1943, 1946, 1947), 10 000 м (1940, 1943—1945, 1947—1949), часовом беге (1940), марафоне (1948, 1950) и кроссе на 8 км (1945).
Пять раз участвовал в кроссе «Юманите» и всегда был первым в командном и призёром в личном зачёте.
Содержание
Биография
20-летний Феодосий Ванин жил в Первоуральске, работал бригадиром штукатуров на строительстве трубного завода; его бригада била всесоюзные рекорды по перевыполнению норм. Затем — Свердловск, первые спортивные успехи.
Во время Великой Отечественной войны уже в Москве Ванин обучал бойцов приёмам рукопашного боя. В 1942 году он получил приказ: возобновить спортивную подготовку и для поднятия боевого духа улучшить мировой рекорд. 23 сентября был проведён специальный забег на 20 000 м на побитие мирового рекорда с участием 6 спортсменов. Ванин показал результат 1:03.51,0, что превышало официальный мировой рекорд (1:04.00,2 — Хуан Карлос Сабала, 1936)[~ 1][1]. В тот же день «за выдающиеся спортивные достижения и плодотворную общественную и педагогическую деятельность в подготовке резервов для Красной Армии» Ванину было присвоено звание «заслуженный мастер спорта».
В 1940-е годы Ванин был одним из лучших стайеров и марафонцев СССР; его результаты входили в десятки лучших спортсменов мира в беге на 10 000 м (1942—1943, 1947, 1950) и марафоне (1948, 1950 — лидер сезона).
В начале 1950-х годов Ванин совмещал выступления с тренерской деятельностью, затем он был старшим тренером Вооруженных Сил СССР в беге на длинные дистанции. Его ученики (В. Маричев и другие) не раз улучшали рекорды СССР и были призёрами и победителями чемпионатов СССР. В отставку Ванин вышел в звании подполковника.
Спортивные достижения
| Марафон | ||
|---|---|---|
| Место | Результат | |
| 1952 | 27-е место | 2:38.22 |
| 10 000 м | Марафон | |||
|---|---|---|---|---|
| Место | Результат | Место | Результат | |
| 1946 | 5-е место[~ 2] | 30.56,2 | | |
| 1950 | |
3-е место | 2:33.47 | |
| 5000 м | 10 000 м | Марафон | Кросс 8 км | |||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место | Результат | Место | Результат | Место | Результат | Место | Результат | |
| 1940 | 2-е место | 14.43,6 | чемпион | 31.17,0 | ||||
| 1943 | чемпион | 14.56,4 | чемпион | 30.43,0 | ||||
| 1944 | чемпион | 31.36,2 | ||||||
| 1945 | 3-е место | 15.06,4 | чемпион | 31.37,8 | чемпион | |||
| 1946 | чемпион | 15.19,4 | 2-е место | 31.26,6 | ||||
| 1947 | чемпион | 15.08,4 | чемпион | 30.36,8 | 2-е место | 2:40.36 | ||
| 1948 | 3-е место | 14.48,2 | чемпион | 31.01,2 | чемпион | 2:31.55 | ||
| 1949 | чемпион | 31.21,0 | ||||||
| 1950 | 2-е место | 30.06,6 | чемпион | 2:29.21 | ||||
- Рекорды СССР
10 000 м 30.35,2 21.07.1942 Москва 15 000 м[2] 48.00,8 23.09.1942 Москва — по ходу забега на 20 000 м Часовой бег[2] 18,779 км 23.09.1942 Москва — по ходу забега на 20 000 м 20 000 м[3] 1:03.51,0 23.09.1942 Москва 30 000 м[3] 1:39.14,6 РМ[1] 31.10.1949[4] Тбилиси
- Высшие достижения СССР[3]
марафон 2:31.55 15.07.1947 Москва 2:29.10 15.07.1950 Москва
Книги
- Ванин Ф. К. Бег марафонца. — М.: «Физкультура и спорт», 1951. — 68 с.
Награды
Ванин удостоен 17 правительственных наград, в том числе:
Напишите отзыв о статье "Ванин, Феодосий Карпович"
Примечания
Литература, ссылки
- ↑ 1 2 [www.arrs.net/RecProg/RP_wwT.htm World Record Progressions]
- ↑ 1 2 Теннов В. П. Глава 9. Спортивный клуб армии // Моряк с Балтики. — М.: «Физкультура и спорт», 1987. — 191 с.
- ↑ 1 2 3 Книга легкоатлета. — М.: «Физкультура и спорт», 1971. — С. 212.
- ↑ [www.arrs.net/RecProg/RP_wwT.htm 01.11.1949 на World Record Progressions англ. ]
- Владимир Ванин. [old.redstar.ru/2001/06/28_06/sport.html Марафонская любовь Феодосия Ванина] // «Красная звезда». — 28 июня 2001
- Поздравляем с 70-летием Феодосия Карповича Ванина // Лёгкая атлетика : журнал. — М., 1984. — № 2. — С. 15.
- Звездные мгновения века 1946 // Лёгкая атлетика : журнал. — М., 1988. — № 1. — С. 10—11.
Спортивные результаты
- Лёгкая атлетика. Справочник / Составитель Р. В. Орлов. — М.: «Физкультура и спорт», 1983. — 392 с.
- [www.sports-reference.com/olympics/athletes/va/feodosy-vanin-1.html Феодосий Ванин] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
- [trackfield.brinkster.net/Profile.asp?ID=6903 Феодосий Ванин] — статистика на сайте Track and Field Statistics (англ.)
Отрывок, характеризующий Ванин, Феодосий Карпович
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.
После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Кубанской области
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Заслуженные мастера спорта СССР
- Заслуженные тренеры СССР
- Легкоатлеты по алфавиту
- Бегуны на длинные дистанции СССР
- Марафонцы СССР
- Легкоатлеты на летних Олимпийских играх 1952 года
- Тренеры по лёгкой атлетике СССР
- Чемпионы СССР по лёгкой атлетике
