Васильев, Геннадий Борисович

Васильев Геннадий Борисович
Дата рождения	8 августа 1944(1944-08-08) (79 лет)
Место рождения	Петропавловск, Северо-Казахстанская область, Казахская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР Россия Россия
Род войск	ВВС ПВО
Годы службы	1963 — 2002
Звание	Генерал-полковник
Командовал	10-я отдельная армия ПВО 6-я отдельная армия ПВО Московский округ ВВС и ПВО
Награды и премии
В отставке	статс-секретарь, заместитель Председателя Государственной технической комиссии при Президенте Российской Федерации

Васильев Геннадий Борисович (род. 8 августа 1944 г.) — российский военачальник, военный лётчик 1-го класса, командующий Московским округом ВВС и ПВО, генерал-полковник.

Биография

Геннадий Васильев родился 8 августа 1944 года в Петропавловске Казахской ССР. Окончил Куйбышевское Суворовское училище, в 1967 году окончил Качинское высшее военное авиационное училище летчиков. По окончании училища направлен в авиацию ПВО. Служил на летных должностях от старшего летчика до командира эскадрильи.

В 1978 году подполковник Васильев окончил Военно-воздушную академию им. Ю. А. Гагарина. После академии был назначен заместителем командира полка в 401-й иап в Смоленск Московского округа ПВО. В 1979 году назначен командиром 415-го истребительного авиационного полка в Туношну. Служил на летных должностях заместителя до командира полка, занимал должность заместителя командира корпуса противовоздушной обороны, затем — заместителя командующего отдельной армией ПВО по авиации.

В 1988 году окончил Военную академию Генерального штаба ВС Российской Федерации. С 1988 г. — командир корпуса ПВО, в дальнейшем — первый заместитель командующего, командующий 10-й отдельной армией ПВО с декабря 1992 года по декабрь 1994 года, командующий 6-й отдельной армией ПВО с декабря 1994 года по июль 1998 года. В 1998 году назначен на должность командующего Московским округом ВВС и ПВО. В 2002 году ввиду разногласий с проводимыми мероприятиями по реформе Вооруженных Сил вышел в отставку.

Освоил 12 типов истребителей: МиГ-17, Су-9,Су-15, МиГ-25, МиГ-23, МиГ-31, имеет общий налет около 2500 часов.

После отставки выполнял обязанности статс-секретаря, заместителя Председателя Государственной технической комиссии при Президенте Российской Федерации.

Награды

• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени
• Медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
• Медаль «30 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР»
• Медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР»
• Медаль «70 лет Вооружённых Сил СССР»
• Медаль «За безупречную службу» I степени
• Медаль «За безупречную службу» II степени
• Медаль «За безупречную службу» III степени
• Медаль «100 лет Военно-воздушным силам»
• Заслуженный военный лётчик СССР (15.08.1986)
• Военный лётчик 1 класса

Литература

• Коллектив авторов. История командного факультета Военно-Воздушной академии имени Ю. А. Гагарина / В.Е. Зенков. — Москва: ЗАО СП «Контакт РЛ», 2007 год. — С. 292. — 368 с. — ISBN 5-902908-02-7.
• Геннадий Васильев. [old.vko.ru/article.asp?pr_sign=archive.2005.23.141 На переломе] (рус.). ВКО (2005 г.). Проверено 3 января 2016.

Ссылки

• [www.spbdnevnik.ru/news/2014-08-19/v-sosnovke-proshel-miting-v-den-vvs/ Генерал-полковник Васильев награждён медалью «100 лет ВВС»].

Отрывок, характеризующий Васильев, Геннадий Борисович

12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.