Ветренко, Даниил Родионович

Даниил Родионович Ветренко (26 декабря 1882, ст. Боргустанская Терской области — 16 марта 1949, Ленинград) — русский офицер, участник белого движения.

Биография

Сын личного дворянина. 2-я житомирская гимназия, Киевский университет (не окончил), Константиновское артиллерийское училище (1907). В 1910 г. — поручик 8-го конно-артиллерийского дивизиона.

В 1913 г. выдержал экзамены в Николаевскую академию Генерального штаба. Окончив один курс, с началом войны в августе 1914 был направлен в действующую армию. Служил в штабе 35-го армейского корпуса.

В 1917 г. — капитан, и.д. начальника штаба 35-го армейского корпуса.

С 1918 в гетманской армии. Помощник начальника оперативного отдела Главного управления Генштаба, 24 сентября 1918 утвержден в чине войскового старшины. С лета 1918 формировал в Киеве для Южной армии 53-й пехотный Волынский полк. Не успев закончить формирование полка, отступил с немецкими войсками в Польшу, откуда с кадром полка в начале ноября 1918 г. прибыл в Псков.

В Северном корпусе и Северо-Западной армии — командир сводного отряда (Псковский и Волынский полки), в декабре 1919 года начальник 3-й пехотной дивизии. Во время осеннего наступления на Петроград его дивизия получила приказ перерезать Николаевскую железную дорогу в районе станции Тосно. По не ясным причинам приказа не выполнил, что позволило красному командованию быстро перебросить к Петрограду многочисленные резервы из Центральной России. Невыполнение Ветренко этого приказа считается одной из основных причин провала наступления белых под командованием Юденича на Петроград.

В эмиграции в Польше. В марте 1927 года арестован по подозрению в шпионаже, в 1928 выслан польскими властями в СССР. Некоторое время находился в заключении в Москве. Был освобожден и в течение долгих лет скитался по глухим местам Сибири и Дальнего Востока, работал счетоводом или учетчиком в совхозах и леспромхозах.

Умер 16 марта 1949 года в Ленинграде.

Источники

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=795 Ветренко, Даниил Родионович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• Рутыч Н. Н. Белый фронт генерала Юденича: Биографии чинов Северо-Западной армии. // «Русский путь», 2002. — ISBN 5-85887-130-5.
• Белая борьба на Северо-Западе России. — М., Центрполиграф, 2003.

Отрывок, характеризующий Ветренко, Даниил Родионович

– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.